Мингли провел почти неделю у входа в поместье, промерз и простудился от отвратительной погоды, но продолжал ждать или следовать за Дэмином, когда тот покидал дом. Он, как тень, от которой невозможно было убежать, всюду оказывался подле и раздражал своим шмыганьем носом или жутким кашлем. И именно простуда, отразившаяся на лице демона бледной кожей и румянцем на щеках, пробудила в Дэмине чувство того, что он сам ведет себя хуже любого демона. Он сжалился и позволил Мингли войти в поместье, выслушал объяснение и, поняв, что тот настроен более чем серьезно, преследовать его всю жизнь, даровал Мингли статус мечника.
На протяжении следующих нескольких месяцев Дэмин страшился, что позволил злу переступить порог и тем самым подверг опасности всех, кто находился в доме. Он даже несколько раз просыпался от кошмаров, в которых Мингли обнажал острые клыки, доставал клинок и, смеясь, подобно безумцу, рубил всех направо и налево. Благо, что сны оказались только снами. Мингли действительно не собирался никому здесь вредить. Если не считать его странного поведения, обусловленного полным непониманием, как живут люди, то он был безвреден.
Дэмин бросил взгляд на пустующий стул у окна своей комнаты, на котором любил сидеть демон. На губах скользнула улыбка от мысли, что будь тот сейчас здесь, непременно бы начал насмехаться над беспокойством молодого господина по поводу самочувствия мечника. Способность Мингли к чтению людских эмоций Дэмин раскрыл не сразу. А когда узнал, был крайне возмущен и рассержен, ибо свои чувства он считал сокровенной вещью, и тот факт, что кто-то залезал ему в душу, считал оскорблением и посягательством на личную жизнь. Он выразил свое негодование демону, но тот лишь пожал плечами и сказал, что не считает себя виноватым в этом:
— Разве холод виноват в том, что ты щёлкаешь зубами? Или виноват ли голубь, что испражняется на головы людей, потому что те ходят по земле, а он летает в небе? Так и я не виноват в том, что ощущаю чужие эмоции. С такой же радостью, как ты ругаешь меня за то, что я их чувствую, я могу ругать тебя за то, что ты их испытываешь. Тебе стоит подумать, что ты не единственный, кому неприятно находиться в такой ситуации. Так как не все чувства людей благоухают ромашками.
Именно с этого злополучного разговора и начались их непрекращающиеся диалоги и споры. Дэмин тяжело вздыхал, негодовал или хмурился, когда Мингли высказывал свою очередную точку зрения. Но на самом деле он, живущий с детства в окружении своих братьев, привык к шуму, раздорам, глупым вопросам, постоянным заботам и чтению нравоучений в их адрес. И сейчас, когда те выросли и разъехались в разные стороны, Дэмин ощущал какую-то пустоту в душе, которую с успехом, полностью и без остатка заполнил Мингли. Он это четко осознавал, как и помнил о том, что скорпион своих привычек не меняет, а следовательно, при всей постепенно образующейся симпатии к демону, стоило не терять бдительности.
Дэмин перевел взгляд на лежавшее на столе дело о похищении госпожи Сюэ. Он планировал поговорить об этом с отцом, но тот лишь коротко описал ситуацию, явно не желая углубляться в детали. Это сильно ударило по самолюбию молодого господина. Мало того, что у него отбирали дело, так еще и не желали беседовать с ним о причинах и подробностях таких обстоятельств. Будто он несмышленый ребенок. Поэтому Дэмин не отдал сразу отцу необходимые документы, чтобы был второй шанс поднять разговор на эту тему. Проблема еще в том, что он пока не решил, с чего начать и как завести беседу так, чтобы отец захотел поведать все, что ему самому известно.
Дэмин вырос человеком строго следующим высоким моральным принципам. Не только из-за того, что с детских лет зачитывался разнообразными легендами, историями или трактатами о храбрых воинах и мудрых правителях. Во многом таким характером, складом ума и выбранному пути он обязан своему отцу. Именно он привил любовь к чтению, долго беседовал с еще глупым мальчиком на тему понятий чести, долга и порядочности. Отец был для Дэмина образцом человека, который следовал пути воина — учению, созданному еще многие сотни лет назад в Синторе. Основоположником такого направления стала, — как это ни смешно звучало теперь для Дэмина, — школа мечников, где готовили преданных, мужественных и готовых отдать свою жизнь за господина слуг. Выбранный ими путь гласил: