Лицо Дэмина обратилось в карикатурные рисунки, изображавшие нерасторопных горожан, потерявших свой кошелек на рыночной площади. Он не любил, когда за него кто-то что-то решал, и ему совсем не понравилось, что еще один человек теперь складывает слова в местоимение «мы». Дэмин не был противником дружбы и затворником. Но он предпочитал не обременять себя крепкими узами общих дел и целей с другими людьми. Обязанность быть старшим в собственном доме сформировала привычку стоять на своих ногах, не опираясь о чье-либо плечо. К тому же сотрудничать с кем-либо — это значит нести ответственность и за его поступки тоже, а у Дэмина и так полно братьев и не все из них ведут праведный образ жизни. Вероятно, он просто боялся, что не справится с таким грузом обязанностей. Ибо теперь одновременно два человека норовили разрушить его спокойствие и привычный образ жизни, нагло вторгаясь в годами выстроенные стены независимости.
Глава третья
Джан был вторым сыном Каведы. Разница в возрасте между ним и Дэмином небольшая, а вот отличия во взглядах и характере равнялось пропасти. Кто знает, какой бы стала судебная система, родись Джан первенцем. Он был вспыльчив, но быстро отходил. Был жесток и скор на расправу, рубя головы с плеч, прежде чем обдумывал причины и последствия. Но так он поступал не от дурного нрава, а от высокой эмоциональности, сквозь призму которой воспринимал весь мир. Его моральные принципы странным образом переплетались с высокими идеалами, что втолковал в голову отец, и личными предпочтениями не усложнять любую ситуацию долгими обдумываниями.
Видя, каким растет его сын, Каведа принял единственно верное решение и направил того развиваться в области военного ремесла. Мудрое решение принесло славу и почет их семье, а также позволило вдоволь раскрыться всем талантам второго сына. Его боялись и уважали не только враги, но и собственные подчиненные. Он демонстрировал верность службе и правителю, честность и мужество, полную самоотдачу своим обязанностям, нетерпимость к предателям и тем, кто преступил черту закона. Того же Джан требовал и от всего мира. В этом они были чем-то схожи с Дэмином. Только вот старший брат предпочитал изящные способы для достижения своих целей, открывая запертые двери отмычкой, в то время как Джан положился бы на таран.
Как бы то ни было, они были семьей. И помимо положенного уважения к друг другу, действительно ощущали любовь и привязанность. К сожалению, так было не со всеми отпрысками Каведы.
К тому моменту, как Дэмин вернулся домой из Академии, его матушка уже успела подготовиться к приезду своего второго сына. Она распорядилась выставить во внутреннем дворе большой стол, накрыть над ним шатер, направила слуг найти музыкантов и танцовщиц. Складывалось впечатление, что Джан приехал не со службы навестить семью, а по меньшей мере, вернулся с войны весь в почестях и наградах. Матушка очень сильно любила своих детей и иногда обращала свою заботу в безумное представление.
За то время, что Дэмин отсутствовал, как ему доложил Мингли, Джан уже приехал и сейчас отдыхал в покоях, готовясь к праздничному ужину. Слуги, подобно мухам, носились по поместью, боясь не успеть или сделать что-то не так. В то время как мечник, которому тоже перепало познакомиться с характером матушки, предпочел спрятаться в покоях своего господина.
— Так будет каждый день, пока твой брат не уедет? — Мингли опасливо смотрел в окно, на суету и предпраздничное сумасшествие, боясь, что не ровен час, и о нем вспомнят.
Ему претила сама мысль, что его опустили до уровня обыкновенного служки. Одно дело быть мечником по личному желанию, и совсем другое — помогать переносить стол и стулья или таскать гигантские чаны на кухню. Справляться с этим унижением было не просто, и если бы не долг перед Дэмином, то Мингли непременно бы высказал все, что думает, или порубил на кусочки этих глупых людишек. Но это семья и дом его господина. Приходится терпеть.
Не меньшее отвращение он испытывал и от шума. Сразу вспомнился торговый город демонов, куда съезжалась вся так называемая нечисть. Таких городов было всего два на континенте. Разумные существа предпочитали жить обособленно, подальше от собственных сородичей. Им не особо нравилась та суматоха, грязь и столпотворения, коими были полны любые города. Лишь нужда вести переговоры, закупаться или продавать и предоставлять разного рода услуги вынуждали их посещать подобные места. Мингли сомневался, что его господин ведал о том, что чароплеты и человеческие ведьмы не гнушались приходить в Темные Города. Многие созданные ими зачарованные предметы не обходились без помощи потусторонних сил. Хоть в людских законах о магии и значился запрет на использования чар иных существ, но когда человека хоть что-то останавливало на его пути к власти, тщеславию и богатству? Просто такое держалось чароплетами в строгом секрете. Особенно после того, как угас культ Диликтоса — безумного бога смерти. Его служители часто прибегали к ныне запрещенной магии, чем вызывали гнев и опасения правителей провинций. Но, насколько было известно Мингли, несмотря на запреты и гонения последователей культа темного бога, еще находились те, кто применял их ритуалы и знания. Ему самому даже однажды посчастливилось столкнуться с ведьмой, — так люди звали тех, кто открыл в себе силы и развивал их без ведома чароплетского совета, — которая пользовалась заклинаниями культа Диликтоса. Вообще, если очень хочется найти что-то тайное, запретное и жуткое, всегда следует отправляться в Мьяву. Более жуткого местечка даже демону сложно представить. «Как бы разочаровался в людях Дэмин, если бы хоть раз заглянул в глубинку данной провинции! — размышлял Мингли, — иногда так и хочется ему показать все стороны истинной человеческой натуры.» Останавливали его лишь опасения, что его господин будет морально сокрушен жуткими открытиями. А кому нужна поломанная игрушка?