Мысль о дочери прогнала остатки сна. Его охватило чувство вины. Он до сих пор не видел Дженни. Усталость не оправдание. Ему следует больше времени проводить с дочерью, иначе после его очередной длительной командировки она его просто не узнает.
Ник поднялся на ноги и вышел из гостиной. Никогда еще лестница не казалась ему такой бесконечной.
Увидев, что дверь детской закрыта, он почувствовал облегчение. Наверное, Дженни уже спит.
Он вошел в детскую. Тихое хныканье, доносившееся из освещенной кроватки, сказало ему, что Дженни еще не спит. Он обвел взглядом комнату. Игрушки с пола убраны, кресло-качалка, которое Джилли поставила здесь специально для няни, пусто.
Где, черт побери, эта хваленая медсестра?
Ник подошел к кроватке, но не стал брать малышку на руки.
— Привет, Дженни.
Девочка перестала хныкать. Повернув голову, она уставилась на него широко распахнутыми серыми глазами. Когда он ее видел в последний раз перед отъездом, они были синими, но намного светлее, чем у него. У Джилли были ярко-голубые глаза.
Он вгляделся в глаза дочери, но не увидел и намека на голубой или синий оттенок. Его охватил ужас.
Какое-то время отец и дочь молча изучали друг друга. Затем Дженни что-то пролепетала и протянула ему свою крошечную ладошку. Ник замер. Какое значение имеет прошлое? Это прелестное дитя ни в чем не виновато.
Он коснулся пальцем ладошки Дженни, та обхватила его палец. Они уставились друг на друга. Ник задержал дыхание. В комнате установилась гнетущая тишина.
Все это слишком.
По крайней мере, слишком рано. Осторожно освободив свой палец, Ник, даже не разогнувшись, быстро направился к двери, желая поскорее покинуть это место.
Не глядя на дверь, он вслепую потянулся к ручке. Прежде чем он ее нашел, дверь распахнулась. Ник заметил краем глаза какое-то движение, и в следующую секунду его ударило сбоку по голове что-то твердое.
— Какого че…?
Вскинув голову, он с яростью уставился на ангельское лицо с широко расставленными серебристо-серыми глазами, курносым носом и красиво изогнутыми розовыми губами, обрамленное золотистыми завитками волос.
Внезапное притяжение к незнакомке ошеломило его. Потирая ушибленное место над ухом, он выпрямился в полный рост и прорычал:
— Вы всегда так врываетесь?
Кендейс ошеломленно уставилась на высокого мужчину, преградившего ей путь в детскую. Ник Валентайн.
Должно быть, она произнесла это вслух, потому что он раздраженно бросил:
— Кого еще вы ожидали здесь увидеть?
— Я… э-э…
Она принялась изучать его мужественное лицо с квадратным подбородком, тонким прямым носом, темно-синими глазами и шрамом, рассекающим одну черную бровь. Бодрствующий, он кажется намного опаснее, чем спящий. Шрам и темная щетина на щеках и подбородке придают ему сходство с пиратом. Они стоят так близко друг к другу, что она чувствует его тепло и аромат его одеколона. Ее сердце учащенно забилось.
— Я думала, что вы еще спите внизу. — Черт побери, что она несет? — Простите.
— У меня будет шишка размером с яйцо, — отрезал он, потирая голову.
— Нужно приложить к ушибу лед.
— Приложить лед? Это все, что вы можете сказать после того, как налетели на меня?
От его яростного тона ее ноги, обутые в мягкие удобные угги, которые она постоянно носила в этом мраморном мавзолее, задрожали. Ее первая встреча с новым боссом не могла пройти хуже.
— Это несчастный случай, — неловко произнесла она, понимая, что ему, наверное, очень больно.
— Вам нужно смотреть, куда вы идете.
Несправедливость обвинения возмутила Кендейс.
— Это вы на меня налетели, — сказала она в свою защиту.
— Обо что я ударился?
— О банку с детской смесью.
Он недоверчиво посмотрел на пол:
— О банку со смесью?
Мысль о том, что он может посчитать ее некомпетентной и уволить, привела Кендейс в ужас.
— Мне правда очень жаль, — пробормотала она.
К счастью, на этот раз он ничего не сказал. Находясь в такой близости от него, она не может ясно мыслить. Под мятой рубашкой Ника угадываются очертания хорошо развитых мышц. Он не похож на человека, который целый день сидит за письменным столом.
Почему она думает о теле Ника? Ей следует думать о том, что он может усомниться в ее профессионализме. Если он сочтет, что она не подходит для того, чтобы заботиться о его дочери, то уволит ее без зазрения совести.
— Зачем вы поднялись наверх? — спросила она, чтобы нарушить неловкое молчание.
Ник не ответил. Вместо этого он начал ее разглядывать. Кендейс нервно переступила с ноги на ногу. В полумраке коридора она не смогла прочитать выражение его лица. Ему лучше ее видно, поскольку детская частично освещена.
— Вы Кендейс? — Его глаза сузились.
Вздрогнув, она выждала несколько секунд, прежде чем ответить:
— Да, я Кендейс. А вы, должно быть, Ник Валентайн?
Он наклонил голову:
— У вас есть передо мной преимущество. Я не знаю нашей фамилии.
— Моррисон, — неохотно произнесла она и напряглась в ожидании его реакции.
В его взгляде ничего не изменилось. Ее имя ни о чем ему не говорит. Она едва удержалась от того, чтобы не закрыть глаза от чувства облегчения. Чем дольше он будет оставаться в неведении, тем лучше для нее. Кендейс прогнала мысль о том, что он заслуживает знать правду. Будь он заботливым и внимательным отцом, она нашла бы к нему подход.
Пока она думала, что ей делать дальше, Дженни издала пронзительный вопль.
Глава 2
Кендейс была готова расцеловать малышку за своевременное вмешательство. Развернувшись, Ник поспешил к дочери. Кендейс быстро последовала за ним.
Он заглянул в кроватку:
— Что с ней не так?
— Она устала и проголодалась.
Взяв малышку на руки, она протянула ее Нику. Он не взял ее.
— Подержите ее, пока я буду готовить бутылочку, — попросила его Кендейс. — Иначе она опять начнет плакать.
Как только она это сказала, Дженни захныкала. Взяв ее у Кендейс, Ник захрюкал, очевидно пытаясь развлечь Дженни, но она лишь громче заплакала.
— Если вы крепче прижмете ее к себе, она успокоится.
Наблюдая за его неуклюжими движениями, Кендейс поняла, что он никогда раньше не держал своего ребенка на руках.
Как такое возможно? Ее сердце разрывалось от жалости к Дженни. Ник крупный бизнесмен, и ему некогда заниматься дочерью. Конечно, имея в доме круглосуточную няню, он может уклоняться от своих родительских обязанностей.
Испугавшись, что он может уронить ребенка, Кендейс схватила его за запястье.
— Эту руку сюда… — она положила его ладонь под попку Дженни, — а другую под голову.
— Она моя дочь. Я умею ее держать.
Кого он пытается обмануть?
Осознав, что тепло его руки согревает кончики ее пальцев, она резко отпрянула, словно обжегшись, и скомандовала:
— Походите с ней по комнате.
Задумчиво посмотрев на нее, он подчинился. Подняв с пола банку со смесью, Кендейс открыла ее и начала готовить бутылочку. Плач Дженни постепенно стих. Когда молодая женщина повернулась, чтобы узнать причину, она обнаружила, что Ник держит над малышкой связку ключей с фирменным брелоком «феррари», изображающим вставшую на дыбы лошадь, а Дженни пытается схватить ключи своими крошечными пальчиками. Наконец ей это удалось, и она потащила их себе в рот. Сбитый с толку, Ник поморщился и убрал ключи подальше от лица Дженни. Неужели он подумал, что она может их проглотить?
Когда он увидел, что Кендейс уже приготовила смесь, в его взгляде промелькнуло облегчение.
— Возьмите ее.
В другой ситуации она бы с радостью подчинилась. Ей нравится кормить Дженни, особенно вечером, когда в доме так тихо, что слышно тиканье старинных часов в углу. В такие минуты она крепко прижимает малышку к себе, закрывает глаза и просто наслаждается ее близостью.