Степа в первый раз в жизни почувствовал, что у него есть сердце, но долг победил размагничивающее волю чувство.
— Позор! — вскочил он из-за стола. — Женщине являться на работу в таком наряде, подчеркивая…
Он, конечно, не сказал, что подчеркивали брючки его секретарши, но она поняла его и покраснела:
— Степан Андреевич, теперь все носят, даже старушки.
— Старушкам можно, это, так сказать, безопасно, а вам… Позор!.. Идите домой, переодень-тесь. И если у нас нет ничего женского, возьмите мамину юбку. Пожалуйста, побыстрей, чтобы вас никто не видел из наших мужчин.
Лизанькина мама носила юбку еще короче, чем дочь, а брюки еще уже, поэтому Лизаньке пришлось уйти с работы.
После ее ухода Степа три дня был мрачен, наверное потому, что ему не удалось перевоспитать девушку, нуждавшуюся в нравственном воздействии, и, должно быть в наказание за слабость, ему однажды приснилась Лизанька в узких обтягивающих ее брючках.
На четвертый день появилась новая секретарша — старая, худая, с мужским деревенским лицом.
Работник она была отличный, охраняла Степу от посетителей, как Золотую кладовую.
Степа спал, положив на стол свою тяжелую, не обремененную мыслями голову. К телефону он не подходил, а суровая секретарша отвечала:
— Степана Андреевича нет. Когда будет? Попробуйте позвонить с утра, или лучше к вечеру.
Через полгода в конторе стало ясно, что Степа никому не нужен, но как избавиться от него, никто не знал.
В один прекрасный день Молодой человек, сломив оборону несгибаемой секретарши, ворвался в Степин кабинет, потрясая кипой бумаг:
— Что вы здесь написали?.. Это же чушь, чепуха!
Степа проснулся и, не говоря ни слова, смотрел на Молодого человека непроницаемыми глазами.
— Это нелепость!.. — задыхался от крика посетитель. — Это тупость!.. Угрюмый вздор!..
И тут он замолк, увидев, что Степа окаменел.
— Степан Андреевич! — подбежал он к Степе и начал его раскачивать. — Дядя Степа!
Степа был недвижим.
— Сюда, на помощь!.. Степану Андреевичу плохо… — кричал Молодой человек.
В кабинет вбежала секретарша, и скоро вслед за ней собралось множество людей и сам Глава конторы.
Вызвали Врача из Особой больницы. Он осмотрел Степу и сказал:
— Так, так-с… Типичный случай окаменения.
— Извините, не понял, — промолвил Глава конторы.
— Окаменение, — с грустью произнес Врач. — В последнее время появилась такая болезнь. Ею страдают те, кто заражен чванством, тупостью, угрюмством. Все признаки налицо у вашего больного.
— И надолго это?
— Боюсь, что навсегда.
— Что же нам делать со Степаном Андреевичем?
— Надо отвезти его в музей окаменелостей, — сказал Врач. — Он недавно открылся, но там уже есть несколько интересных экспонатов.
Розовый конь
Инженер любил стихи. Наскоро поев в обеденный перерыв, он уходил в запущенный уголок заводского сада и, зная, что никто его не видит и не слышит, громко читал полюбившиеся ему строки, хотя они и не принадлежали удостоенным поэтам.
Возвращаясь с работы в трамваях и троллейбусах, он бормотал старые и новые стихотворения, и часто старые казались ему новее новых, а новые старее старых. В этом не было ничего удивительного — он не был ни редактором, ни критиком, мнения его не зависели от занимаемой им должности и литературной моды.
Инженер был холост и влюбился в хорошенькую, полненькую Девушку, потому что она тоже восхищалась стихами.
Больше года молодые люди бродили по улицам и бульварам, не обращая внимания на зной, дождь и снег. Инженер читал вслух стихи.
Девушка смотрела на него восторженными глазами и щебетала:
— Ах, какие чудненькие!.. Обожаю стишки!
Но, как все полненькие девушки, она предпочитала стихам кофе со взбитыми сливками и думала: «Повел бы лучше в кафе».
Время шло. Хорошенькая полненькая Девушка худела от ожидания, а Инженер все читал и читал ей стихи.
Но однажды Девушка рассердилась, решила покончить с Инженером и выйти замуж за Рыжего повара из ресторана «У калитки», жившего с ней на одной лестничной клетке. Этот повар был молодой полноценный мужчина. При каждой встрече он тискал Девушку, она с веселым визгом вырывалась, а он, похохатывая, говорил:
— Чего боишься? Иди за меня замуж, не прогадаешь.
Решив расстаться с Инженером, Девушка на последнее свидание надела лучшее платье, сделала лучшие губы и глаза.
— Пусть посмотрит, что он теряет, о ком плакать будет. Такую ему не найти.
Инженер не заметил всех этих женских хитростей и, не глядя на свою возлюбленную, заговорил нараспев:
— Я вас любил, любовь еще, быть может…
Девушку заколотило от злости, и она подумала: «Любил, говорит, — значит, уже бросить хочет. Хорошо, что признался, а то мог обмануть. Послушаем, что он дальше скажет».
Когда Инженер прочел последнюю строку: «Как дай вам бог любимой быть другим», Девушка кинулась ему на шею.
— Никого мне не нужно, кроме тебя, а про Рыжего повара зря звонили языками.
Она так жарко целовала Инженера, что у того на время выскочили из головы все стихи, которые он знал.
Выждав с трудом испытательный срок для невест и женихов, Девушка торжественно повела Инженера во Дворец бракосочетаний.
Брак был удачен. Хорошенькая полненькая Девушка скоро превратилась в хорошенькую пышную Женщину.
Встретив ее на лестнице, Рыжий повар облизнулся:
— У, баба! На мужниных дрожжах взошла.
Полноценный мужчина хотел по привычке потискать ее, а она, отойдя в сторону, гордо продекламировала:
— Но я другому отдана и буду век ему верна!
Рыжий повар никогда еще не слышал таких слов от замужних женщин. Он разинул рот и пошел, пятясь по лестнице.
Хорошенькая пышная Женщина была заботливая мать, образцовая хозяйка, любящая и, что сейчас так редко встречается, послушная Жена.
Она во всем подчинялась Мужу, но позволяла ему читать стихи только в его кабинете, за закрытыми дверьми.
Там, наедине со своими книгами, все свободное время занимался он поэзией.
Веселенькая, здоровенькая Дочка, тельцем в Маму, лицом в Папу, росла, радуя родителей. Но как-то Мама застала ее у дверей кабинета. Прижавшись ухом к дверям, она слушала, как Папа читает стихи.
Чуткая Мама встревожилась и запретила Дочке заниматься такими глупостями.
— Смотри лучше детективы по телевидению.
Девочка послушно кивнула головой, а через несколько дней Мама снова застала ее на месте преступления и заботливо отшлепала маленькой ручкой, приговаривая:
— Будешь слушаться Маму, дрянная девчонка!
— Прости, прости, Мамочка! — плакала Девочка.
Но и это не помогло.
Любящая Мать растерялась: «Что мне с ней делать, если уж такое испытанное средство не помогает? В детский сад, что ли, отдать ее на общественное воспитание? Но там она таких слов наберется!.. Пусть лучше ходит к отцу».
И она привела Дочку к Мужу, сказав:
— Дорогой Муж, если ты позволишь, пускай она посидит у тебя, послушает стишки. Только немножко, не зачитывай ее. Она еще маленькая.
Инженер посмотрел на Жену влюбленными глазами и звонко прочел:
— Нет, нет, — в страхе замахала руками Жена и ушла. В памяти ее возникли стихотворные прогулки, затянувшие ее девичество, и как она чуть не уступила Рыжему повару.
Папа усадил Дочку на диван и стал читать стихи. Глаза у Девочки разгорелись.
С этого дня Дочка по вечерам сидела в кабинете Папы. Инженер был счастлив, потому что никогда у него не было такого внимательного слушателя.
Сначала Девочка наслаждалась только музыкой стихов, потом начала понимать их смысл, а к шести годам судила о достоинстве поэзии не хуже кандидатов наук, только без их скучных слов.
Папа испугался столь преждевременному развитию Дочки, но, прочтя какую-то статью об акселератах, успокоился.
Однажды Папа, шагая по кабинету, громко читал: