Поселок Йорк был вымерший. Похоже, жизнь в нем остановилась уже какое-то время назад. И, нужно уточнить, ее здесь никогда, похоже, особенно и не было. Дорога пересекала поселок с севера на юг, и вдоль нее стояли четыре квартала – два с восточной стороны и два с западной. Здание суда, занимавшее весь юго-восточный квартал, стояло напротив другого, где раньше размещалась администрация округа. Это здание занимало юго-западный квартал. Западная сторона улицы была выше восточной. Поселок стоял на склоне холма. Основание здания администрации находилось приблизительно на одном уровне со вторым этажом здания суда. Когда-то оба здания были одного типа, но здание администрации уже давно превратилось в развалины, лет тридцать назад. Сквозь облупившуюся краску проступали серо-стальные доски. Ни в одном окне не осталось стекол. Окружающие здание кусты уже давно стали частью лесных зарослей. На лужайке перед ним стояло красивое дерево, давным-давно засохшее. От него теперь остался лишь пенек высотой футов семь, словно столб для казни.
Северные кварталы представляли ряды выцветших магазинов с заколоченными витринами. Когда-то простые прямоугольные строения скрывались за высокими красивыми фасадами, однако время и гниль выкрасили фасады в тот же самый грязно-бурый цвет, что и угловатые деревянные строения за ними. Вывески над дверями полностью стерлись. На тротуарах не было ни души. Ни машин, ничего. От поселка остался один призрак. Он внешне напоминал заброшенное ковбойское поселение на Диком Западе.
– Это был шахтерский городок, – объяснил Фаулер. – В основном здесь добывали свинец, но также и медь, а одно время неподалеку были две хорошие серебряные жилы. Тут делались неплохие деньги, это точно, черт побери.
– А что произошло дальше? – спросил Ричер.
Фаулер пожал плечами.
– Что происходит с шахтерскими городками? Запасы ископаемых иссякают, вот что. Пятьдесят лет назад люди регистрировали заявки вот в этом здании администрации округа так, словно никакого завтрашнего дня не было, и оспаривали их вот в этом здании суда, а вдоль улицы стояли бары, банки и магазины. Затем вместо руды из забоев стали доставать одну пустую породу, и жители перебрались на новое место, оставив после себя вот это.
Фаулер обвел печальным взором вымерший городок, и Ричер последовал его примеру. Затем он перевел взгляд на пару градусов выше и посмотрел на высокие горы, темнеющие на горизонте. Величественные и безучастные, они до сих пор сохранили на своих вершинах снег, несмотря на то, что на дворе стояло третье июля. Перевалы были затянуты туманом, цеплявшимся за густые хвойные леса на склонах. Фаулер двинулся вперед, и Ричер последовал за ним по тропинке, уходящей за развалившееся здание администрации и дальше круто в гору. Охранники потянулись следом, вытянувшись в цепочку. Ричер догадался, что это была та самая тропинка, по которой он дважды спотыкался вчера в ночной темноте. Извиваясь между деревьев, тропинка взбиралась вверх. В рассеянном зеленоватом свете дня идти по ней было легче. Пройдя милю, маленький отряд преодолел по прямой где-то с полмили и вышел на поляну, куда вчера вечером приехал белый грузовик. Посреди поляны стоял небольшой караул, вооруженный и подтянутый. Однако белый грузовик исчез. Его куда-то отогнали.
– Мы называем эту поляну Бастионом, – объяснил Фаулер. – Это были самые первые акры, которые мы купили.
При свете дня место выглядело по-другому. Бастион представлял собой большую, аккуратную поляну, окруженную зарослями, которая уютно пристроилась в горной долине футах в трехстах над уровнем поселка. Края, ограничивающие поляну, не были творением рук человека. Их создал миллион лет назад огромный ледник, сползающий с полюса. С севера и запада поляну стискивали горы, вздымающиеся высокими пиками. Ричер снова увидел снег, нанесенный ветром в высокогорные ущелья на северных склонах. Если снег есть там в июле, он, наверное, лежит все двенадцать месяцев в году.
На юго-западе сквозь бреши среди деревьев в тех местах, где была проложена тропа, виднелся поселок. Ричер отыскал взглядом развалившееся здание окружной администрации и белое здание суда. Прямо на юге горный склон опускался вниз густым лесом. Там, где не было деревьев, землю рассекали непроходимые ущелья. Ричер молча смотрел на них. Фаулер указал рукой:
– Некоторые из них имеют в глубину до ста футов. Там полно лосей и большерогих баранов. И еще у нас тут бродят черные медведи. Кое-кто из наших видел кугуаров. Их крики можно слышать ночью, когда становится совсем тихо.
Кивнув, Ричер вслушался в оглушающую тишину. Пытаясь представить себе, как это ночью может быть еще тише. Обернувшись, Фаулер ткнул рукой туда и сюда.
– Это то, что построили мы. Пока что.
Ричер кивнул. На поляне стояли десять зданий. Просторные утилитарные деревянные строения, построенные из кедровых брусьев и толстой фанеры, на массивных бетонных блоках. К каждому строению подходил толстый кабель электропитания.
– Электроэнергия поступает из города, – объяснил Фаулер. – Кабель имеет в длину больше мили. А вода подается из чистого горного озера по пластмассовому трубопроводу, проложенному силами наших людей.
Ричер увидел домик, в котором провел взаперти почти всю ночь. Размерами он был меньше остальных.
– Здание администрации, – сказал Фаулер.
На крыше одного из строений возвышалась штыревая антенна длиной футов шестьдесят. Коротковолновая радиостанция. И от Ричера не укрылся тонкий провод, примотанный к силовому кабелю. Извиваясь, провод скрывался в здании с антенной и больше не появлялся.
– Вы подключены к телефонной сети? – спросил Ричер. – Разумеется, ваш номер не зарегистрирован?
Фаулер проследил взглядом, куда он указывает.
– Ты имеешь в виду эту телефонную линию? Она идет из Йорка вместе с силовым кабелем. Но телефонной сети у нас нет, так как в этом случае всемирное правительство прослушивало бы наши переговоры.
Он жестом предложил Ричеру проследовать за ним в здание с антенной, где заканчивался телефонный провод. Они протиснулись в узкую дверь. Фаулер гордо развел руки.
– Связной центр.
Полутемное помещение имело размеры футов двадцать на двенадцать.
Внутри находились двое: один, склонившись перед магнитофоном, прослушивал что-то через наушники, другой медленно вращал ручку настройки сканера радиочастот. Вдоль обеих длинных стен тянулись грубые деревянные столы. Подняв взгляд, Ричер увидел телефонный кабель, уходящий в просверленное в стене отверстие. К кабелю был подключен модем. От модема шли провода к двум настольным компьютерам.
– Независимый народный интернет, – объяснил Фаулер.
Второй провод, обходивший компьютеры, был подключен к факсу. Тихо жужжа, аппарат медленно выдавал свиток бумаги.
– Патриотическая факсимильная связь, – с гордостью произнес Фаулер.
Кивнув, Ричер подошел ближе. Факс стоял на столике рядом еще с одним компьютером и большим коротковолновым передатчиком.
– Это независимые средства массовой информации. Через эту аппаратуру мы получаем правду обо всем, что происходит в Америке. Никаким другим путем эту правду получить нельзя.
Еще раз оглядевшись вокруг, Ричер пожал плечами.
– Я хочу есть. Это правда обо мне. Я не ужинал и не завтракал. У вас здесь где-нибудь можно достать кофе?
Фаулер усмехнулся.
– Конечно. Столовая работает весь день. За кого ты нас принимаешь? За скопище дикарей?
Отпустив шестерых охранников, он жестом пригласил Ричера следовать за собой. Столовая размещалась по соседству с центром связи. Здание имело вчетверо большие размеры: вдвое длиннее и вдвое шире. Над крышей возвышалась труба, сделанная из сверкающего металла. Внутри ровными рядами были расставлены грубые столы на козлах, под которые были аккуратно задвинуты скамейки. В воздухе стоял запах старой пищи и пыли, каким отличаются все большие общественные помещения.