Ричер наткнулся на какую-то машину. Ударился подбородком о передний бампер до того, как его руки нащупали капот. Машина была высокая. Грузовая. Гражданская. Гладкая полированная краска. Не матовый армейский камуфляж. Ричер провел пальцами вдоль по капоту. Опустил вниз. Пикап. Ричер на ощупь обошел машину сзади. Пошарил рукой, отыскивая дверь кабины. Отперта. Он ее открыл. Вспыхнувшая под потолком кабины тусклая лампочка показалась ослепительным прожектором мощностью миллион ватт. Во все стороны бросились врассыпную тени. Каменный свод, выгнувшись вниз, закончился швом, встретившись с землей.
Сунув руку в кабину, Ричер включил фары. Яркие лучи отразились от скал. Высветив с десяток машин, стоящих ровными рядами. Старые седаны и пикапы. Списанные армейские джипы грубой камуфляжной расцветки. И белый «Форд эконолайн» с дырявой крышей фургона. После эпического путешествия из Чикаго грузовик казался печальным и покинутым. Усталым, осевшим на рессорах. Вдоль стен верстаки с развешанными над ними инструментами. Банки из-под краски и канистры из-под масла. Штабеля лысых покрышек и ржавые баллоны с кислородом и ацетиленом.
Ричер осмотрел ближайшие машины. Во всех замках зажигания ключи. В бардачке третьего седана оказался фонарик. Ричер прихватил его. Вернулся к пикапу и погасил фары. Прошел к массивным бревенчатым воротам и шагнул в ночь.
Остановился и прислушался. Ничего. Прикрыв створку ворот гаража, Ричер направился к второй постройке. Сто ярдов по скрипучему сланцу.
Второй сарай закрывали такие же бревенчатые ворота. Даже еще более массивные. Но эти были заперты. Такого грубого замка Ричеру еще не приходилось видеть. Это было старое кривое бревно, вставленное в две чугунные скобы и прикованное к ним цепью. Свободные концы цепи были соединены двумя огромными навесными замками. Ричер даже не стал с ними возиться. В этом не было смысла. Он определил, что изгиб бревна позволит чуть приоткрыть створки и проникнуть в щель.
Ричер надавил на створки у самой земли. Изгиб бревна, вставленного в скобы, дал створкам возможность раздвинуться на фут. Ричер просунул в щель руки, затем голову, потом плечи. Оттолкнувшись ногами, он оказался внутри весь. Включил фонарик.
Это была еще одна огромная пещера. Та же самая темнота. Тот же самый сильный запах сырости и гнили. Те же самые покатые своды, уходящие к отвесной скале. Та же самая полная тишина, словно все звуки были отсосаны вглубь горы. И то же самое предназначение. Гараж. Однако в данном случае все машины были одинаковые. Всего пять штук. Пять современных грузовиков американской армии. С нанесенными белой краской обозначениями зенитной артиллерии. Неновые, но в хорошем состоянии. Крытые брезентовым тентом кузова.
Стальной пол был покрыт пятнами. Что резко контрастировало с общим порядком. Черные пятна на полу. Густая жидкость, высохшая лужицами. Ричер внимательно посмотрел на пятна. Он не мог подсчитать, сколько раз ему приходилось видеть такие. Вздрогнув, он подбежал ко второму от ворот грузовику. Поднял брезент и посветил в кузов фонариками.
В кузове грузовика не было скамей. Вместо них ящики, закрепленные вдоль бортов. Аккуратные, сваренные из металлических угольников и оснащенные стальными гнездами и толстыми резиновыми прокладками, чтобы вместить свой нежный груз. В левом лежали пять переносных пусковых ракетных установок. Тонкие трубы длиной шесть футов, тусклый вороненый металл, с большими коробками, напичканными электроникой, открытый рамочный прицел, на одном конце пистолетная рукоятка. Всего пять штук, аккуратно уложенные параллельно друг другу.
В правом ящике лежали двадцать пять ракет «Стингер». В нескольких дюймах друг от друга, ровными рядами, разделенные резиновыми прокладками, со сложенным стабилизирующим оперением, готовые к пуску. Тусклый сплав, нанесенные по трафарету серийные номера, топливный бак обозначен широкой ярко-оранжевой полосой.
Ричер заглянул в три остальных грузовика. В них то же самое. Пять пусковых устройств, двадцать пять ракет. Всего двадцать пусковых устройств и сто ракет. Вооружение целой мобильной зенитной батареи. Со штатным личным составом в двадцать человек. Вернувшись к первому грузовику, Ричер уставился на кровь на полу. Затем он услышал крыс. Сначала ему показалось, что это шаги по сланцам. Ричер поспешно выключил фонарик. Затем он понял, что шаги звучат совсем рядом, и сзади. Это в дальнем углу пещеры возились крысы. Снова включив фонарик, Ричер пробежал туда и обнаружил двадцать трупов.
Они были свалены в груду там, где свод понижался так, что взрослый человек уже не мог выпрямиться во весь рост. Двадцать убитых солдат. Жуткое зрелище. Все убиты выстрелом в спину. Ричер сразу понял это. Солдаты стояли, выстроившись в шеренгу, и их скосил огонь из крупнокалиберного пулемета. Нагнувшись, Ричер перевернул два трупа. Не самые крепкие здоровяки из тех, каких ему доводилось видеть. Щуплые резервисты, направленные на уединенную базу, расположенную в глубине своей территории. Попавшие в засаду и зверски перебитые ради того оружия, которое у них было.
Но как это произошло? Ричер догадался быстро. Зенитная часть, вооруженная допотопными ракетами класса «земля-воздух», размещенная в северной части Монтаны. Пережиток паранойи времен холодной войны. Определенно, подлежащая расформированию. Вероятно, уже расформированная. Вероятно, двигавшаяся на юг, на базу Петерсон в Колорадо. Скорее всего, последние приказы были переданы по радио открытой связью. Ричер вспомнил сканер радиочастот, который он видел в дальней части центра связи. Оператора, терпеливо вращающего шкалу настройки. Ричер представил себе, как сканер случайно натыкается на приказ о передислокации, как оператор бежит к Боркену, как одутловатое лицо Боркена озаряется хищной усмешкой. Поспешно составленный план, беспощадная засада где-то в горах. Двадцать человек расстреляны из крупнокалиберного пулемета, трупы заброшены в кузов их собственного грузовика и вывалены здесь, в пещере. Ричер стоял и смотрел на жуткую картину. Вдруг он снова выключил фонарик.
Потому что он не ошибся насчет шума. Это действительно были звуки шагов, доносившихся со сланцев снаружи. Ричер снова их услышал. Шаги приближались. Их скрип нарастал в ночной тишине до оглушительного треска. Шаги направлялись к сараю. Сланец не давал возможности определить, сколько это было человек.
Шаги замерли за массивными воротами. Послышалось позвякивание ключей. Загремели навесные замки. Бревно-засов сдвинулось в сторону. Ворота распахнулись. Ричер распластался на земле. Уткнувшись лицом в кучу окровавленных, окоченевших трупов.
Две пары ног, два голоса. Голоса, которые Ричер успел узнать слишком хорошо. Фаулер и Боркен. Уверенная походка, тихий шепот. Ричер вжался в груду трупов. По его руке пробежала крыса.
– Он сказал, когда? – спросил Фаулер.
Под каменными сводами его голос прозвучал неожиданно громко.
– Завтра рано утром, – ответил Боркен. – Когда телефонная компания пришлет на место своих монтеров? В восемь утра? А может быть, в половине восьмого?
– Излишняя осторожность не помешает. Будем считать, в половине восьмого. И первым делом монтеры перережут линию.
Боркен и Фаулер держали в руках фонарики. Лучи света дергались и плясали в такт их шагам.
– Ничего страшного, – сказал Боркен. – Семь часов здесь – это девять часов на Восточном побережье. Лучшее время трудно придумать. Мы начнем ровно в семь. Сначала Вашингтон, затем Нью-Йорк, потом Атланта. К десяти минутам восьмого все должно будет закончиться. Десять минут, которые потрясли мир, так? У нас в запасе останется еще двадцать минут.