– Верблюд. Вот это да! Дайте посмотреть.
Верблюда извлекли с самой верхней полки шкафа. На первый взгляд он состоял из одной лишь изможденной, страшной головы и значительных размеров горба, но, как только его развернули на полу, оказалось, что имеется еще и болезненно выглядящее туловище темно-коричневого цвета, изготовленное из плотной ворсистой ткани.
– Как видите, нужно два человека, – объяснила миссис Нолак, с неприкрытым обожанием разглядывая распростертого верблюда. – Если у вас есть товарищ, он может стать одной половинкой. Видите, вот тут что-то вроде двух пар штанов. Одна пара для передней половины, а вторая – для задней. Передняя половина может смотреть вперед сквозь вот эти прорези, а задняя половина просто держится за переднюю и идет следом.
– Надевайте, – скомандовал Перри.
Миссис Нолак послушно поместила голову верблюда на свою, напоминавшую кошачью голову и свирепо огляделась.
Перри был восхищен.
– Какие звуки издает верблюд?
– Что? – переспросила миссис Нолак, сняв верблюжью голову и стряхивая с лица пыль. – Ах, какие звуки? Ну, он… Как это… ревет…
– Где здесь зеркало?
Перед большим зеркалом Перри примерил голову и оценивающе повертелся из стороны в сторону. В тусклом освещении костюм казался исключительно многообещающим. Потертая морда верблюда выражала вселенский пессимизм, и необходимо отметить, что шкура также находилась в запущенном состоянии, что является отличительным признаком любого хорошего верблюда: фактически она нуждалась в стирке, и погладить ее тоже не помешало бы, но, в общем, узнаваемость была налицо. Костюм выглядел величественно. Он привлек бы внимание в любом обществе – хотя бы одной только меланхоличностью черт и олицетворением жестокого голода, проглядывавшим из глубоких глазных впадин.
– Как видите, это костюм для двоих, – повторила миссис Нолак.
Перри попробовал собрать вместе туловище с передними ногами и обернуть все вокруг себя, обвязавшись задними ногами, как кушаком. Результат в целом выглядел неутешительно. Фигура выглядела даже несколько вызывающе и походила на одну из средневековых гравюр, изображавшую монаха, превращенного Сатаной в зверя дикого. Лишь самые снисходительные согласились бы признать, что перед ними изображение горбатой коровы, рассевшейся среди покрывал, да и то с натяжкой.
– Абсолютно ни на что не похоже, – разочарованно протянул Перри.
– Да, – подтвердила миссис Нолак, – как видите, требуются двое!
В голове Перри вспыхнуло решение.
– Вы заняты сегодня вечером?
– Да я вряд ли…
– Ну же, давайте! – с воодушевлением сказал Перри. – Конечно, у вас получится. Давайте! Встряхнитесь и залезайте в эти задние ноги!
С некоторым затруднением обнаружив их местонахождение, он призывно развернул перед ней их зияющие глубины. Но миссис Нолак вовсе не горела желанием туда залезать. Она упрямо отошла подальше:
– О нет…
– Ну, давайте! Если хотите, можете быть передней частью. Или давайте подбросим монетку!
– О нет…
– Я вам щедро заплачу!
Миссис Нолак поджала губы.
– Прекратите! – без тени жеманства заявила она. – Еще ни один джентльмен не предлагал мне ничего такого! Мой муж…
– У вас есть муж? – спросил Перри. – Где он?
– Дома.
– Как ему позвонить?
После продолжительных переговоров он все же раздобыл телефонный номер, установленный в родовом гнезде Нолаков, и смог вступить в разговор с обладателем далекого усталого голоса, который он сегодня уже слышал. Но мистер Нолак, пусть и застигнутый врасплох, все же продолжал стойко держаться на своих позициях, несмотря на блистательную цепь логических умозаключений Перри. Он, не теряя достоинства, решительно отказал в помощи мистеру Паркхарсту, не желая исполнять роль задней половины верблюда.
Окончив разговор – вернее, услышав в трубке гудки, – Перри уселся на табуретку, чтобы обдумать создавшееся положение. Он перебрал в памяти друзей, к которым можно было воззвать о помощи, и со смутной печалью его мысленный взор задержался на имени Бетти Мэйдл. Ему пришла в голову сентиментальная мысль. Он попросит ее. Их чувство угасло, но не может же она отказать ему в последней просьбе! Ведь это такая малость – просто помочь ему в выполнении обязанностей перед обществом на один короткий вечер. И если уж она станет настаивать, то пусть она будет передней половиной, а он – задней. Его тронуло собственное великодушие. Он стал грезить, представляя нежное примирение внутри верблюда: один на один, спрятанные от всего остального мира…
– Ну что ж, давайте поищем что-нибудь другое?
В его сладкие грезы ворвался прозаический голос миссис Но-лак, заставивший его приступить к действиям. Он подошел к телефону и вызвал дом Мэйдлов. Миссис Бетти дома не оказалось: она уже уехала.