Я обошел дом и вышел на задний двор. Он был огорожен деревянным забором, окрашенным в белую краску. В северо-западном углу стояла такая же белая деревянная беседка, внутри которой были круглый стол и скамейки. Ближе к дому располагался небольшой деревянный флигель. Из окна отцовской спальни его также было хорошо видно.
Едва я показался из-за угла дома, как Дорати заметила меня и бросилась ко мне в объятия. По-началу, я опешил от такой внезапной нежности, но не растерялся, подхватил ее на руки и поцеловал в щечку.
— Привет, сестричка! — поприветствовал ее я.
Теперь засмущалась она, и зардясь румянцем, отстранилась от меня. Я вернул ее на землю, и она побежала обратно к близняшкам. Они, к моему огорчению, не бросили и взгляда в мою сторону.
Когда я приблизился к беседке, Хелена окинула меня оценивающим взглядом, и ее глаза заблестели:
— Ты удивительно похож на своего отца! — восхищенно сказала она. Меня всегда оскорбляло, когда мать сравнивала меня с отцом, но это обыкновенно касалось внутренних качеств. Однако я знал, что отец был привлекательным мужчиной, и то, что Хелена отметила наше с ним внешнее сходство, польстило мне, — Тебе весьма к лицу этот свитер, — заметила женщина.
— Благодарю, — ответил я смущенно, — Надеюсь, вы не против.
— Ничуть, — махнула рукой Хелена, — Я дарила его Полу на прошлое Рождество. Он не сильно любит его и не часто надевает. Я рада, что он пришелся тебе в пору.
Я поглядел на книгу в ее руках; то был роман Достоевского, «Преступление и наказание». Я всегда отличался особой внимательностью к деталям: это весьма полезное свойство для писателя.
— Любите русских классиков? — спросил я.
— Особенно этого, — кивнула она, — Достоевский не пишет художественный вымысел. Он препарирует душу и дает анатомически точное ее описание. Ты уже успел оценить наш с Полом подарок к твоему дню рождения?
— О да! — радостно вспыхнул я, — Готов поспорить, это была ваша идея. Отец никогда не проявлял особого интереса к моему увлечению. Спасибо.
— Наверное, тебе не терпится испробовать ее в деле?
— Да, я хотел бы набрать пару страниц своей рукописи.
— Что ж, я не буду задерживать тебя надолго. Выпьешь со мной чашечку чая? У тебя еще будет пару часов до ужина, чтобы поработать с машинкой.
Я бодро кивнул. Я охотно согласился на чай, так как холодный завтрак не принес мне большого удовольствия.
В беседке тоже был шнурок, который провоцировал звонок в комнате прислуги. Едва Хелена дернула за него, как вскоре появилась Элизабет. Хелена дала ей распоряжение, и через пятнадцать минут горничная принесла очаровательный чайный набор: чайник и две чашки. У меня защемило сердце. Сервиз был удивительно похож на тот, что подарили родителям на свадьбу. Фаянс веджвудской мануфактуры. Я подумал, что мне следовало бы позвонить маме и уведомить ее, что я добрался благополучно и меня приняли радушно.
Немного погодя, благодаря хлопотам горничной, на деревянном столике в беседке появилось несколько розеток с вареньем, клубничным и черничным, масленка, вазочка с шоколадными конфетами и корзинка со свежеиспеченным горячим хлебом, от которого еще струился пар.
Я намазал сливочное масло и черничное варенье на кусочек хрустящего хлеба, отпил чаю и еще раз оглядел двор. В самой дальней его части, в тени еще одного вяза, в заборе была калитка. За ней был пустырь, на котором возвышался небольшой бугорок земли, в котором была двустворчатая дверь. Меня заинтересовало это любопытное сооружение.
— Что там? — спросил я Хелену, указывая на насыпь.
— Там спуск в шурф вышедшей из эксплуатации шахты. Таких в городе несколько. Теперь они используются как муниципальные свалки. Туда скидываются отходы, а раз в месяц, или чаще, по необходимости, мусор поджигается. Конкретно в эту шахту мусор выбрасываем только мы, поэтому дверь заперта.
Я тут же вспомнил большой ржавый ключ, что висел на поясе дворецкого.
Вдруг раздался детский плач. Разыгравшаяся сцена в корне изменила мое первое впечатление и дала совершенно новое представление о моих младших сестрах.
— Отдай! — яростно завопила одна из близняшек, когда Дорати взяла игрушечный фарфоровый чайник. Как оказалось, девочки, глядя на нас с Хеленой, решили играть в чаепитие. — Мам, Дорати забирает наши игрушки! — пожаловалась она. Вторая близняшка горько плакала. Вопящей девочкой была Эшли, плачущей — Эмбер. Как я узнал позднее, Эшли была на несколько минут старше Эмбер, и была лидером их дуэта. Она была более разговорчивой, напористой и порой агрессивной. Эмбер лишь послушно следовала указаниям старшей сестры и была весьма чувствительной, ранимой и плаксивой. Отличить их было нетрудно. Несмотря на то, что внешне они были зеркальным отражением друг друга, различия в темпераменте накладывали заметный отпечаток на их лица.