— Что же по-твоему достойно внимания и вечно? — с усмешкой спросил Марк, — Вся жизнь состоит из незначительных мелочей, которые мы сами наделяем важностью. Когда что-либо кажется нам особенно важным — это не более чем иллюзия, которой мы позволяем себя обмануть, чтобы придать жизни хоть какой-то смысл. Под солнцем нет ничего по определению важного, и уж точно нет ничего долговечного.
Тем временем мы добрались до овощной лавки. Марк взял салат латук, корень хрена, сельдерей и редис. Мы расплатились с торговцем, а молоденькая девушка, по видимому, его дочь, собрала провизию в бумажный пакет.
— Спасибо, Грета, — любезно поблагодарил Марк, — Ты как всегда очаровательна.
— Проваливай, Остин, — с напускным безразличием произнесла девушка, но зарделась румянцем. Ее отец погрозил Марку кулаком.
Я наконец понял назначение щегольского наряда Марка.
— Тебе нравится дочка зеленщика? — заметил я, когда мы удалились от лавки.
— Иначе стал бы я ходить к нему, — подтвердил Марк, — Необходимую провизию поставщик привозит к нашему дому. Да это и не для нас вовсе. — Марк указал на пакет с продуктами.
— Для кого тогда?
— Для мистера Олдриджа. Тот еще ворчун, со своими причудами, но он дает мне кулинарные журналы в обмен на овощи по его заказу. А на счет Греты, скоро она будет моей.
— С чего такая уверенность? Ты ведь уже не первую неделю за ней ухлестываешь, — подразнил я в отместку за недавние насмешки.
— Откуда тебе известно?
— В день, когда пропал мой отец, ты тоже ходил к зеленщику.
— Тогда она мне еще не нравилась, — насупился Марк. Едва ли я ему поверил, но по его неподдельному оскорблению убедился в достоверности его алиби, — А ты что же, уже в полицейский участок наведался?
Я молча кивнул.
Когда мы свернули в очередной переулок, на пути в книжный магазин, Марк вдруг вернулся к изначальному вопросу:
— Так я ведь не то подразумевал, чей ты сын и наследник, когда спросил, кто ты. Меня мало интересует, что досталось тебе по жребию судьбы, я хочу знать, чего ты достиг сам.
Недолго думая, я ответил:
— Я писатель.
— Вот как? Сочиняешь лирику для прекрасных дам? — усмехнулся Марк.
— Никогда я ничего не сочинял, чтобы произвести впечатление на дам! — с жаром возразил я.
Марк приятельски пихнул меня в плечо.
— Брось кипятиться! — рассмеялся он, — Я нарочно так пренебрежительно высказался о твоей деятельности, чтобы поглядеть, как ты радеешь о своем творчестве. Твоя реакция удовлетворила мои ожидания — у тебя даже глаз дернулся. Уважаю людей, у которых есть занятие, которое их зажигает, — он одобрительно похлопал меня по плечу, — Я с таким же трепетом отношусь к кулинарии. Меня огорчает, когда к приготовлению пищи относятся как к рутинной необходимости, а не как к искусству. В том и прелесть еды: она — и необходимость, и наслаждение. Вот тебя что злит на твоем поприще?
Я призадумался.
— Меня злит современный читатель, — ответил я без экивоков.
— Любопытно! — отозвался Марк на мое циничное заявление.
— Он готов проглотить любую бездарную дребедень, — продолжал я со злой насмешкой в голосе, — Он утратил интерес к высокой литературе. Классике он предпочитает посредственную беллетристику. Величайшие произведения минувших столетий кажутся ему нудными и тяжеловесными. Он не способен удерживать внимание на строках, наполненных причастными и деепричастными оборотами, и, дойдя до точки, уже не помнит, о чем читал в начале предложения. Он избалован современными авторами, которые в своих книгах пренебрегают всяким смыслом в угоду динамичности сюжета. Писатели используют подлые уловки, чтобы увлечь читателя, и стараются не утруждать его ленивый разум глубокомысленными фразами. Понимаешь?
— Да как же мне понять? Мой читательский опыт невелик, а разум ленив, — самоиронично высказался Марк, — Но объясни же мне, зачем вы, авторы, пишите низкопробную литературу, потакая читателю? Разве вина в таком случае в равной степени лежит не на обеих сторонах?
— Тут ты прав. На современном книжном рынке автор и читатель в тандеме способствуют деградации общества. Читатель создает спрос, а писатель, отвечая на него, поощряет интерес к примитивной литературе. Но ведь и автору нужно питаться. Вот перед нами и встает выбор — подстраиваться под интересы большинства или помирать голодной смертью, отстаивая свои убеждения.
— На какой же стороне ты?
— Погляди на мой наряд. Я похож на ловца читательских симпатий?
Марк усмехнулся.