Надо, пожалуй, отдать Мэри должное — она держалась стойко и, за все время не проронила при мне ни слезы, вопреки нашим многочисленным издевкам. Когда она в очередной раз видела пустой порог, ее глаза на мгновение становились влажными, но она тут же возвращала самообладание. Вместо того, чтобы расплакаться, она, словно дикая кошка, набрасывалась на первого, кому не посчастливилось оказаться в радиусе ее прыжка. В гневе она была настолько неистова, что мы толпой не могли ее сдержать, и нам приходилось звать воспитателя, чтобы та усмирила ее.
Однако, годы шли, а мама так и не возвращалась за ней, и с каждым днем тщетного ожидания ее спесивость таяла, а нас все менее забавляло подшучивать над ней.
Марк рассказывал обо всем этом не без сожаления. По его интонации ощущалось, что ему было стыдно за свое поведение по отношению к девочке, которое он проявлял, когда они были детьми.
— А как она познакомилась с мистером Олдриджем? Как между ними возникла такая отцовско-дочерняя связь?
— О, это произошло благодаря очередной выходке Мэри. Она всегда требовала к себе особого отношения и была такой занозой в задн!.. — с неподдельным возмущением вспыхнул Марк, но остановился на полуслове и продолжал, сдерживая себя, — так вот, когда пришло время поступать в начальную школу, после первого дня занятий, она решительно отказалась посещать ее когда-либо снова, не объясняя причины. Во второй учебный день, она встала раньше всех, заперлась в кладовке и наотрез отказалась идти на занятия. Ее выудили из кладовки уловками и хитрыми уговорами и потащили в школу силой. Во время обеденного перерыва, она сбежала. Весь приют, что уж там, весь город, был поднят на уши. Целый день ее безуспешно искали, пока вечером ее не привел мистер Олдридж. Оказалось, она пряталась в книжной лавке. Она пришла туда и весь день тихонько читала в уголке. Старик сначала не придал этому значения, но когда стало вечереть, заинтересовался ее персоной. Завоевав ее доверие, он выведал, что она сбежала из приюта, и, с помощью умелой дипломатии, уговорил ее вернуться туда, пообещав, что ей больше не придется ходить в школу. Мистер Олдридж, на мой взгляд, невыносимый брюзга, но нельзя отрицать, что человек он достойный и верный своему слову. Он решил взяться за домашнее обучение Мэри и договорился об этом с воспитателями. С тех пор Мэри проводит часы школьных занятий в книжном магазине, где ее учит старик Олдридж.
Несмотря на то, что Марк говорил о Мэри с некоторой неприязнью, мне понравился описанный им портрет своенравной, бойкой девочки. Кроме того, у меня из головы никак не шла ее очаровательная улыбка, которую, на радость мне, вызвал в ней искусный американский новеллист.
Вернувшись домой, я вставил чистый лист бумаги в пишущую машинку и зафиксировал события прошедшей ночи и текущего дня, включая приснившийся кошмар, рассказ Хелены о шраме, беседу со следователем, прогулку с Марком и то, что он поведал мне о мистере Олдридже и Мэри. В данном повествовании, я восстанавливаю события того времени по записям, которые начал вести в тот день. Я стараюсь не упускать ни единой мелочи, чтобы наиболее достоверно воссоздать для читателя картину произошедшего. Читателю временами может показаться, что я слишком вдаюсь в детали, и сюжету недостает динамики, однако, я бы хотел, чтобы читатель не просто бездумно пронесся по лейтмотиву имевших место событий, но прожил эту историю вместе со мной, увидел, будто собственными глазами, то, что видел я, прочувствовал, то, что чувствовал я, и разгадывал вместе со мной секреты семейства Дальберг-Актонов. Я был словно Спящий Герберта Уэллса, который пробудился в новом для себя мире, и пытался разобраться в его устройстве, попутно узнавая об интригах, которые ведуться за его спиной.
Зафиксировав все на бумаге, я откинулся на спинку стула. Конспектировать новую информацию всегда было для меня таким же естественным, как дышать. Я вновь поразмыслил над вопросом, который задал мне утром Марк. Он заставил меня задуматься о том, что составляло основу моей личности.
Я выбрал своим жизненным ремеслом писательство, потому что всегда смотрел на слово, как на удивительный феномен.
Слово — самая могучая стихия из всех. Сильная речь, подобна вспыхнувшему лесному пожару: она стремительно несется, охватывая пламенем умы слушателей и зажигая огонь в их сердцах. Кроткая речь, подобно воде, способна обтекать и стачивать углы. Воодушевляющая речь, словно мощный порыв ветра, вздымает ввысь дух человека, вызывая небывалый эмоциональный подъем. А уверенная речь, дает людям опору под ногами.