Я удивился, как точно мистер Олдридж перечислил пороки, более всего присущие мне: зависть, алчность и непослушание. Я встал на путь, приведший меня к гибели, именно тогда, когда ослушался предостережений матери, и отправился в Централию, ведомый алчностью.
— Вы это всё ловко подметили, но возьмите, к примеру, чревоугодие и блуд.
— Если есть в тебе зачаток мудрости, тебе не составит труда понять, что и эти пороки не то что вредны, но даже не приносят и удовольствия. Нет ничего более пагубного для души, чем прелюбодеяние, и более разрушающего для тела, чем чревоугодие.
Наслаждаться вкусной едой в меру — не грех. Но, рассуди сам, когда твой желудок скручивает чревоугодие; набитый, вздутый живот изнывает от боли и тяжести, а тебя мучает отрыжка — какое тут наслаждение? Что же до тяги к прекрасному полу... — Альфред задумался ненадолго и продолжил, — Глядя на такого дряхлого старика, ты, пожалуй, удивишься, что и мне не была чужда страсть. В молодости я работал шахтером. Я был сильным, крепко сложенным, здоровым молодым человеком, и, позволь заметить (в моем возрасте это уже не стыдно открыто признавать), весьма привлекательным. Во внимании прекрасного пола я не испытывал недостатка. Завидя очередную красавицу, я весь вспыхивал внутри, и для меня не составляло труда увлечь ее в свои объятия. Я наслаждался ею всю ночь, но на утро, когда она льнула ко мне, я отстранялся от ее прикосновений.
Затем я встретил свою жену. Сейчас она в лучшем месте. Она показала мне, что удовлетворить желания плоти не сложно; найти же человека, который будет разделять стремления твоей души и разума — задача не из простых. Она привила мне любовь к чтению. В память о ней я открыл этот книжный магазин.
Она была та еще кокетка: лучезарные глаза, лукавый взгляд, игривая улыбка, обворожительный смех, легкие, грациозные движения. Она была притягательнее всех красавиц мира, но не позволяла к ней прикоснуться. Однажды я сделал ей непристойное предложение, но она не оскорбилась, лишь шутливо ответила: «Подарки не раскрывают до праздника, так и супружеское ложе должно оставаться неприкосновенным до брачного торжества».
Вскоре я на ней женился. Я упивался ею всю жизнь, и ее любовь была словно райский нектар, который становился только слаще день ото дня, но я так и не мог насытиться ею вдоволь.
Рассказ мистера Олдриджа, растопивший мое циничное сердце, был прерван звоном дверного колокольчика.
Мой рабочий день начинался в восемь, но книжный магазин открывался двумя часами позднее, в десять, и к этому времени, ни минутой позже, неизменно приходила Мэри. При ней я не осмеливался вести откровенные беседы с мистером Олдриджем, поэтому все наше общение с ним приходилось на первые два часа моего рабочего дня. Я старался извлечь из них максимум пользы, задавая старику волнующие меня вопросы, и, каждый раз, без исключения, получая необходимые ответы.
Если бы я мог вернуться в тот вечер, когда впервые сел напротив Хелены за длинный обеденный стол, помня то, что услышал от мистера Олдриджа, тогда, в ответ на каверзные вопросы женщины, я бы ответил, что в том, чтобы предаваться порокам нет никакого удовольствия, и грех только опустошает душу человека и делает его несчастным.
К тому моменту, когда пришла Мэри, на круглом столике возле окна уже стояла стопка книг, приготовленная хозяином лавки для обучения девочки. Мистер Олдридж не занимался с Мэри по школьным учебникам. Он считал, что они дают только самое поверхностное, примитивное представление о том или ином предмете. Он не любил энциклопедии, говоря, что они для тех, кто хочет быть осведомленным во всем, и не разбираться ни в чем. По словам старика, чтение учебников и энциклопедий равносильно поеданию пищи, пережеванной за тебя кем-то другим. Он настаивал, чтобы Мэри читала первоисточники, античные трактаты, монографии. Вместо учебников по истории он давал ей труды Геродота, Тацита, Плутарха, Иосифа Флавия, находил отрывки из произведений Бероса и Манефона в упоминаниях других авторов; вместо учебников по географии, Мэри читала Страбона, Марко Поло, дневники Христофора Колумба; вместо учебников по математике и геометрии — изучала работы Евклида и Архимеда.