Период после восстановления династии Чингизидов зачастую рассматривается как период изоляции и упадка. Развитие европейской морской торговли, вероятно, нанесло решающий удар по Великому шелковому пути: перемещение трансевразийской торговли в океаны обрекло Центральную Азию на многие столетия упадка. В последние годы основные предпосылки, лежащие в основе этой теории, тщательно пересматриваются, однако она уже прочно укрепилась в нашем сознании. У ученых есть свидетельства продолжительных евразийских торговых связей, соединявших Центральную Азию с Индией на юге, Китаем на востоке, Русью на севере и Ираном на юго-западе{7}. Торговые пути между Русью и Китаем также проходили через степь. Такая торговля продолжалась столетиями. Русские княжества возникли в IX веке, основанные по большей части скандинавскими купцами для контроля за доставкой серебра из Центральной Азии и с Ближнего Востока в Европу. Именно защита торговых путей стала основной причиной российской экспансии в степь в XVIII веке. Для Китая торговля в Центральной Азии тоже была важна, и династия Мин, сменившая монгольскую династию Юань в 1368 году, контролировала ее, ограничивая число купцов, которых пускали в Китай. Попытки империй контролировать торговлю сыграют большую роль в истории, рассказанной в этой книге.
Чингизиды продолжали править, но сталкивались со все новыми вызовами. Одной из сил, вставших у них на пути, был Тамерлан, другой – ислам. Травмы от монгольского завоевания и сопровождавших его разрушений породили многочисленные религиозные движения, выступавшие за истовое благочестие или, наоборот, за полное пренебрежение требованиями религиозного закона (не говоря уже о милленаристских сектах). В XV веке произошла консолидация суфийских общин по всей Центральной Азии. Суфизм – сложное явление (которое часто неточно растолковывают как исламский мистицизм): посвященные стремятся приблизиться к божественному посредством ритуалов поминовения Бога (зикров) и медитации (муракабы). Суфизм был общинным: желающего пойти по этому пути веры (тарикат) наставлял учитель, чей авторитет основывался на преемственности учения и правильной родословной. Отношения между учителем и учеником были чрезвычайно важны и порождали чувства преданности.
Связи между учителями и учениками передавались из поколения в поколение, образуя многочисленные цепочки передачи знаний (силсилы), в каждой из которых появлялись свои ритуалы и трактовки религии. Смутные времена монгольского нашествия привели к возникновению разных суфийских орденов. К XV веку такие ордены стали представлять собой формы как религиозной практики, так и социальной организации. Суфийские учителя (шейхи) обретали заметное влияние, становясь советниками правителей, и это влияние конвертировалось в земли и материальные богатства. В Центральной Азии возникло несколько самых известных суфийских орденов в мусульманском мире. Орден Накшбандия, основанный Бахауддином Накшбанди (ум. в 1389), распространился по всему миру. Его ученики обратили в свою веру многих Чагатаидов. Суфии не только учили морали чагатайских правителей, недавно принявших ислам (и тем самым обретали политический и денежный капитал), но и сами становились источниками альтернативной власти – и боролись за власть политическую.
К началу XVI века караван религий, прошедший через Центральную Азию за последнее тысячелетие, ушел в прошлое. Земледельческие регионы Мавераннахра и Алтышара были преимущественно мусульманскими. Степь оставалась религиозным фронтиром, в Джунгарии преобладал буддизм, а ислам проникал в земли степных кочевников. При этом ислам был полностью адаптирован к местному укладу и служил важнейшим признаком общности и коллективной идентичности. Память местных жителей о переходе в ислам сохранялась не посредством исторического нарратива о вторжении, завоевании и принудительном обращении, а в мифах о происхождении, где обращение правителей в новую веру связывалось с образованием мусульманской общины. Заслуга обращения принадлежала святым, обычно суфийским наставникам, чья связь с Богом наделяла их способностью творить чудеса. Сатук Богра-хан (ок. 920–955), правитель-караханид Кашгарского оазиса, считается первым тюркским каганом, принявшим ислам. Он тайно перешел в новую веру в юности, когда общался с торговцами из Мавераннахра. Затем он восстал против своего дяди (правителя), сверг его с престола и обратил своих подданных в ислам. К Узбек-хану, чингизидскому правителю Золотой Орды, на монгольский церемониальный пир пришли четыре праведника и предложили ему принять ислам. Хан приказал своим шаманам побеседовать с новоприбывшими. Беседа превратилась в соревнование, кто сотворит больше чудес. И те и другие согласились на испытание огнем: по одному человеку с каждой стороны зайдут в печь, растопленную десятью телегами ветвей тамариска, и «тот, кто выйдет из огня, не сгорев, докажет истинность своей веры». Подошла очередь Бабы Туклеса, одного из мусульманских праведников, который вызвался поучаствовать в этом испытании. Он вошел в печь сам, читая суфийский зикр, и вышел невредим, а его оппонента загнали в печь насильно, и того сразу же поглотил огонь. Хан и все присутствующие приняли ислам{8}. Тоглук-Тимур, чагатайский хан Моголистана, еще в молодости повстречал некоего шейха Джамалуддина. Встреча произвела на Тоглук-Тимура огромное впечатление, и он пообещал принять ислам, если когда-нибудь станет ханом. Когда он в самом деле стал ханом, Джамалуддин уже умер, но его сын Аршадуддин напомнил хану о его обещании. Тоглук-Тимур сдержал слово и принял ислам вместе со всеми своими князьями, кроме одного. Этим скептиком оказался человек по имени Джарас, который заявил, что примет ислам только в том случае, если Джамалуддин одолеет одного из его лучших бойцов. Аршадуддин должным образом одолел этого бойца одним ударом, после чего «собравшиеся издали громкий крик. В тот день 120 000 человек обрили головы и приняли ислам. Хан сделал себе обрезание, и свет ислама истребил тьму язычества и распространился по всему Чагатайскому улусу»{9}.
7
Scott C. Levi,
8
Devin DeWeese,
9
Mirza Haidar Dughlat,