Представители тюркской мусульманской элиты носили множество разных титулов, но в совокупности их называли ванами. Самых высокопоставленных ванов принимали при дворе в Пекине, их биографии включались в государственные исторические записи, а их портреты висели в Зале пурпурного сияния в Запретном городе. Ваны Кумула управляли своими округами как, по сути, автономные феодалы, извлекая прибыль из права на барщинный труд своих подданных. Другие ваны обладали меньшей властью, но все равно принадлежали к имперской аристократии. Благодаря такой системе непрямого управления мусульманам казалось, что они по-прежнему живут по исламским порядкам. Династия Цин и местное мусульманское общество воспринимали мусульманских ванов совершенно по-разному. В глазах династии они говорили по-маньчжурски и по-китайски и выражали свою покорность согласно цинскому церемониалу. Для мусульман же они представали слугами ислама и редко упоминали о правящей в Пекине династии. После смерти Эмина Ходжи его сын, ван Сулейман, построил в Турфане медресе, дабы почтить память отца. На фасаде здания нанесены надписи как на китайском, так и на тюркском языках. В китайской надписи у Эмина статус «вернувшегося слуги императора Цяньлуна Великой династии Цин»{22}. В тюркской надписи о династии Цин умалчивается, а лишь воздается благодарность Богу. Когда императора династии Цин упоминали в мусульманских источниках, его называли Хакан-и Чин («император Китая») – это чингизидский термин, давно укоренившийся в Центральной Азии. При непрямом управлении мусульманским элитам в цинском Синьцзяне казалось, будто они по-прежнему живут по исламским порядкам. Были и другие способы сделать вид, что Алтышар не завоеван неверными. Историк Молла Муса Сайрами в начале XX века утверждал, что первые ваны фактически попросили Цин навести в регионе порядок. «Несколько человек собрались обсудить кризис в стране», – писал он. В силу того что ходжи оказались не в состоянии справиться с ситуацией, по словам собравшихся, «земля и люди пребывали в опустошении», эти люди решили обратиться к кагану Китая за военной помощью. «Если он приведет войска и отнимет власть у ходжей, Алтышар станет частью Китайского ханства и наша земля станет процветать, а дети будут жить в спокойствии». Семь человек отправились к кагану Китая с просьбой о помощи. Император не только отправил большое количество войск навести порядок в Алтышаре, но и наградил этих семерых высокими должностями и титулами за их заслуги. Еще Сайрами рассказывал легенду, согласно которой императоры Китая в прошлом были мусульманами{23}.
При таком толковании истории реальность включения Алтышара в состав немусульманской империи сильно смягчалась. Несмотря на все эти ухищрения, легитимность правления династии Цин в Синьцзяне оставалась шаткой. Возможно, беки и осуществляли власть в исламских и центральноазиатских традициях, но империи Цин так и не удалось в полной мере привлечь на свою сторону исламские органы власти. Недовольство малоэффективным управлением и злоупотреблением властью, как со стороны маньчжурских офицеров, так и со стороны мусульманских беков, в сочетании с беспокойством о судьбе мусульманских женщин привело к ряду восстаний. Первое вспыхнуло в отдаленном западном городе Уши (или Учтурфан) в 1764 году. Династия Цин не разрешала своим воинам или китайским торговцам брать с собой семьи. Вследствие этого в регионе процветала проституция, а цинские правители и воины брали мусульманок в жены или наложницы{24}. В 1764 году в Уши цинский наместник Сучэн вместе с сыном похищал местных женщин, а Абдулла, местный хаким, вымогал деньги у населения. Сучэн принудил 240 человек нести его багаж, когда отправился с официальным караваном в Пекин, и это вызвало бунт, в ходе которого горожане убили Абдуллу, Сучэна и вырезали цинский гарнизон. Когда прибыла карательная экспедиция, они укрылись за городской стеной и выдержали несколько месяцев осады. Возмездие маньчжуров было суровым. Когда город наконец сдался, около 2350 мужчин казнили, а около 8000 женщин и детей перевезли в Или и обратили в рабство. Однако за этим восстанием последовали многие другие. Они были связаны с тем, как развивались события в Западном Туркестане, за пределами империи Цин.
23
Molla Musa Sayrami,