От кризиса середины XVIII века оправились и остальные регионы Мавераннахра, однако политическая ситуация оставалась крайне нестабильной. Правители продолжали претендовать на суверенитет: чеканили свою монету, велели называть свои имена в проповеди перед пятничной молитвой в мечети, самым важным еженедельным ритуалом, однако фактическая власть состояла не в этом. Она всегда требовала умения договариваться с теми, кто правителю будет подчиняться. Правители могли сами присваивать себе звания и титулы, подтверждающие их статус и мощь, но они не соответствовали постоянным должностям, поскольку таковых не было. Управляющие провинциями разделяли суверенитет правителя (а также получаемые с провинции доходы) и легко могли встать на сторону другого правителя или править самостоятельно. Племена и региональные правители ревностно охраняли свои свободы, и представителям династии приходилось сочетать методы принуждения, увещеваний и подкупа, чтобы сохранить свои притязания на превосходство. Контроль тех, кто правил территорией, никогда не был абсолютным и неоспоримым. По общепринятому мнению, Центральная Азия в этот период делилась на три государства: Хиву, Бухару и Коканд. В реальности все обстояло сложнее. Индийский путешественник-мусульманин, посетивший Центральную Азию в 1812–1813 годах, перечисляет восемь главных правителей Мавераннахра, наделенных властью и независимостью в разной степени{36}. Это был крайне фрагментированный политический театр, где возможности государства были ограничены и существовало множество центров власти, подчас управлявших теми или иными территориями параллельным образом. Уровень бюрократизации по-прежнему оставался крайне низок. Правящие династии пытались централизовать власть, создавая регулярные армии, вводя новые формы командования и приобретая огнестрельное оружие, но ничто из этого не способно было полностью искоренить власть племен. Военная реформа осуществлялась посредством привлечения иностранных солдат. Бóльшую часть только что созданной регулярной армии составляли персы, многие из которых были рабами, захваченными на войне, или туркменскими племенами{37}. Еще одним источником пополнения войск служили русские пленные – часто торговцы, похищенные кочевниками и проданные в рабство. Еще в Коканде служило некоторое число похищенных индийских мусульман, ранее служивших в войсках Ост-Индской компании, а один из них несколько лет даже был губернатором Ташкента{38}. Британский путешественник Джозеф Вольф оказался «приятно удивлен», когда однажды вечером в Бухаре в 1844 году военный оркестр сыграл ему «Боже, храни королеву»{39}. Технологии развивались плохо: огнестрельное оружие в основном импортировалось, промышленности не было, а печатный станок в регионе еще не появился.
Везение Коканда закончилось в 1840-х годах. Бухарские мангыты уже давно с опаской следили за успехами Коканда. В 1842 году эмир Насрулла воспользовался всеобщим негодованием, вызванным женитьбой Мухаммада Алихана на мачехе, и бросил его правлению вызов. Выдвинувшись в Ферганскую долину, Насрулла занял город Коканд, захватил и казнил Мухаммада вместе с его матерью, поэтессой Нодирой, и другими членами царской семьи. Успех Бухары продлился недолго (захватчиков изгнали всего через несколько недель), но Коканд от кризиса так и не оправился. Новый хан оказался во власти военной элиты. История Коканда после 1842 года полна потрясений, в ходе которых борьба между элитными группировками привела к ряду дворцовых переворотов. Раздоры усугублялись длительным конфликтом с Бухарой, поскольку тамошние эмиры стремились отыграться за свое изгнание в 1842 году. Неразбериха в Коканде развязала ходжам руки. В 1847 году семеро потомков Джахангира-ходжи вторглись в Алтышар с киргизскими воинами. Катта-ходжа провозгласил себя правителем Кашгара, а его войска разошлись к Янгигисару, Яркенду и Аксу. Лишь через три месяца цинские солдаты оттеснили войска ходжи. Однако неудача не заставила ходжей сдаться. Они вторгались в Кашгар в 1852, 1855 и 1857 годах без какой-либо поддержки со стороны Коканда. Последнее вторжение во главе с ходжой Вали-ханом было особенно жестоким. Люди Вали-хана въехали в Кашгар и продвигались вглубь Алтышара по нескольким направлениям. Воодушевление, с которым местное население встречало их поначалу, вскоре улетучилось, поскольку Вали-хан принялся грабить не только китайских торговцев, но и мусульман. Его люди без разбора насиловали женщин и убили столько людей, что хватило на целую башню из черепов на берегу реки Кызыл. Через семьдесят семь дней прибыло цинское подкрепление и отбило город. За этот короткий период Вали-хану удалось заметно ослабить веру в законность власти ходжей. Цинские солдаты не только рассеяли силы Вали-хана, но и сами учинили расправу над местным населением. Алтышар пришел в такой же упадок, что и Коканд. Тем временем к Центральной Азии стали проявлять интерес другие державы – Россия и Великобритания. Величайшее преимущество региона – его удаленность – вот-вот потеряет свою ценность.
36
Meer Izzut-oollah,
37
N. Khanykov
38
T. K. Beisembiev, "Farghana's Contacts with India in the 18th and 19th Centuries,"
39
Joseph Wolff,