У Соединенных Штатов был еще подразумеваемый интерес в отношении роли крупных держав в Центральной Азии (особенно России). Американские эксперты по внешней политике считали, что Россия слишком слаба, чтобы эффективно вмешаться в дела региона в случае кризиса или провокации (внешнего или внутреннего происхождения). При этом полагали, что ее слабость не является непреодолимой помехой для вмешательства, даже если оно приведет к катастрофическим последствиям для самой России, не говоря уже о ее среднеазиатских соседях. Таким образом, спасение России от еще одной войны вроде Афганской или Чеченской (т. е. от еще одной трагической ошибки) было важной, хотя и редко озвучиваемой целью Америки в Центральной Азии; и это отвечало интересам всех участников – Соединенных Штатов, России и самой Центральной Азии.
Тем не менее Россия и Китай не могли без подозрительности относиться к американским идеям о новых правилах сотрудничества в Центральной Азии. Источником недоверия были, во-первых, сомнения в способности Вашингтона утвердить свое доминирование в регионе, расположенном на другом конце земного шара, и в его праве устанавливать правила игры для Центральной Азии. Во-вторых, новые правила «все могут быть в выигрыше» казались подвохом, потому что Вашингтон явно стремился не допускать в Центральной Азии китайского и русского – но не американского! – влияния. В-третьих, утверждения Соединенных Штатов об отсутствии у них корыстных мотивов должны были показаться русским и китайским наблюдателям неискренними, поскольку при этом Вашингтон усердно занялся проблемой разработки каспийских месторождений нефти и газа, в том числе расположенных в Казахстане и Туркмении.
Нефть и нефтепроводы
Если политические и экономические реформы, обеспечение независимости от крупных евроазиатских государств и интеграция в евро-атлантическую структуру обеспечения безопасности не казались достаточно веским основанием для активного, стратегического присутствия Америки в Центральной Азии, то нефть, по мнению многих наблюдателей, была таким основанием. Можно и не говорить, что государственные деятели США всегда активно отвергали идею, что целью американской политики в регионе была нефть; они, напротив, настаивали, что в общей концепции политики роль нефти чисто инструментальная по отношению ко всем другим задачам – реформам, интеграции и безопасности. Об этом высказался заместитель госсекретаря Тэлбот в своей речи в 1997 г.:
...
В последние несколько лет стало модным утверждать или хотя бы предсказывать повторение Большой игры на Кавказе и в Центральной Азии. Отсюда, разумеется, следует, что движущей силой региона, подогреваемой и смазываемой нефтью, будет соперничество великих держав к ущербу всех живущих здесь людей.
Наша цель в том, чтобы избегать подобного атавистического результата и активно предотвращать его. Размышляя о геополитике нефти и проводя соответствующую политику, давайте сделаем все необходимое, чтобы мыслить в терминах, приличных XXI в., а не XIX. Оставим Редьярда Киплинга и Джорджа Макдональда Фрэзера там, где они и должны быть, – на полках исторической фантастики. Большая игра, в которой участвовали Ким Киплинга и Флэшмен Фрэзера, относилась к числу игр с нулевой суммой. Мы стремимся к прямо противоположному: мы хотим, чтобы все ответственные игроки на Кавказе и в Центральной Азии остались в выигрыше25.
Несмотря на такие недвусмысленные заявления, публикации об американской политике в Центральной Азии в 1990-х гг. вели к неизбежному выводу, что нефть была не второстепенным фактором, а главной целью. Именно этот аспект политики США в этом регионе привлекал наибольшее внимание, даже когда цены на нефть упали ниже 20 долл. за баррель.
Наличие нефти в Центральной Азии не было новостью. Было известно, что Казахстан, Туркменистан и Узбекистан располагают существенными природными запасами углеводородов. По данным министерства энергетики США, разведанные нефтяные запасы Казахстана – имеющего самые большие месторождения нефти в Центральной Азии – составляют, с учетом шельфов, от 9 до 40 млрд баррелей. Иными словами, не меньше, чем в Алжире, а может быть, и в Ливии26.
На территории Казахстана найдены самые большие в регионе месторождения газа – от 65 до 100 трлн куб. футов. Вторые по величине запасы газа найдены в Туркмении – около 71 трлн кубических футов. Третье место занимает Узбекистан – 66 трлн куб. футов27. Разведанные запасы нефти в Туркменистане и Узбекистане составляют примерно по полмиллиарда баррелей28.
Хотя о месторождениях углеводородного сырья в Центральной Азии было известно давно, советское правительство не спешило вкладывать деньги в их разработку. Распад Советского Союза и возникновение в Центральной Азии независимых государств открыли эти месторождения нефти и газа для эксплуатации. Ряд компаний, включая американские нефтяные корпорации, начали осаждать двери новых правительств, пытаясь закрепить за собой лицензии на разработку.
Каспийские месторождения нефти породили массу домыслов и энтузиазма в кругах нефтяников и политиков. По данным опубликованного в 1997 г. Доклада о перспективах разработки каспийских энергетических запасов (подготовленного Государственным департаментом США по запросу конгресса Соединенных Штатов), потенциальные запасы нефти в Каспийском бассейне составляют до 200 млрд баррелей и уступают – если эта оценка оправдается – только запасам месторождения Среднего Востока29. Более консервативная оценка – около 90 млрд баррелей – делает каспийские месторождения сопоставимыми с иранскими, что тоже немало.
Впрочем, объем разведанной нефти существенно ниже – чуть больше 15 млрд баррелей. Тем не менее оценка в 200 млрд баррелей поразила воображение наблюдателей внутри региона и за его пределами. Еще большее впечатление произвели 4 трлн долл. потенциальных доходов, которые могут принести 200 млрд баррелей при тогдашней цене нефти – всего 20 долл. за баррель. В отчете для Конгресса было сказано: «В связи с распадом Советского Союза выгода от этих огромных запасов недоступна из-за ограниченности экспортных коммуникаций и региональных конфликтов – и эти вопросы следует решить, чтобы сделать возможной разработку каспийских ресурсов на пользу всем участникам»30.
Действительно, отсутствие нефтепроводов для доставки нефти из этого внутриконтинентального региона на международные рынки была главным препятствием для развития каспийского энергетического проекта. В 1990-х гг. были моменты, когда, глядя на интенсивность переговоров о каспийских трубопроводах, можно было подумать, что только их отсутствие является препятствием к развитию всего региона.
Американская политика в вопросе о каспийских трубопроводах была следствием многих соображений, причем энергия и экономика были среди них далеко не самыми главными. Учитывались еще многочисленные правовые, политические и стратегические аспекты31.
Простых вариантов строительства трубопроводов из Каспийского региона не существует. К северу от него российские трубопроводы уже перекачивали ограниченные объемы каспийской нефти. Но чтобы перекачивать больше (и намного больше, если верны оценки процитированного выше Доклада о перспективах разработки каспийских энергетических запасов), нужно было существенно увеличить мощность российской системы трубопроводов. Без этого она не смогла бы поставить на европейские и мировые рынки дополнительные количества каспийской нефти.
Но идея развития российских трубопроводов казалась стратегически бессмысленной, потому что целью политики США было не просто выкачать как можно больше нефти из каспийских месторождений, а использовать нефть как рычаг для улучшения перспектив новых независимых государств этого региона на достижение независимости, суверенитета и процветания. С этой точки зрения не было никакого смысла давать России дополнительные возможности контроля над каспийскими экспортерами энергоресурсов – она и так могла оказывать на них немалое давление. Идея строительства дополнительных нефтепроводов через территорию России была совсем уж непривлекательной в силу того обстоятельства, что Россия и сама является крупнейшим экспортером нефти. Получив буквально монопольный контроль над среднеазиатскими экспортерами нефти, конкурирующими – в эпоху низких нефтяных цен – за те же самые рынки, Россия обрела бы несправедливое рыночное преимущество над своими каспийскими соседями.