Он откинулся на спинку, пристально глядя на меня. Я, изображая спокойствие и чинность, внимательно смотрела на него, отслеживая его реакции, стараясь понять, кто передо мной и что там за предупреждающим фоном, от чего именно это исходит и как с этим обращаться. Он едва заметно поморщился и, снова поворачивая голову, чтобы посмотреть в окно, скучающе произнес:
– Вероятно, мы с вами не сработаемся.
В горле пересохло. Спокойное выражение лица удержалось с трудом из-за внутреннего мандража.
– Позвольте узнать почему, – спросила, подавляя напряжение в голосе.
– У меня аллергия на лицемерие. – Снова посмотрел на меня и слегка прищурился. – Я ясно слышал, как именно вы разговаривали со Стрельниковым и прекрасно понял, что на мой вопрос у вас ответ был иной, нежели лицемерное «извините, неловко вышло». Что у вас было на языке, Алена Васильевна? Быть может, у нас все еще есть шанс.
И я поняла, что не только я сейчас изучала и делала выводы. Глядя в его обманчиво спокойные глаза, поняла, что важно совсем не то, как вести с ним диалог, не то, чем от него фонит и что именно является источником этого; большое значение имеет то, как он быстро переходит из одного состояния в другое, полностью стирающее предыдущую маску. Поняла, что нужно быть осторожнее, потому что даже когда он не смотрит прямо, все равно не нужно быть наивной и думать, что не видит. Видит. Либо чувствует. Он знал, что я его рассматриваю, когда смотрел в окно и копался в телефоне. Он знал, что моя вежливость (очень правдоподобная, между прочим, ибо не только за своей интонацией, но и за мимикой следила), скрыла желание ответить ему должным образом, потому что все это время, что он стоял позади, пока я мило беседовала с Егором, все то время, пока он разговаривал по телефону и якобы не смотрел на меня, он анализировал движения тела и мимики, каждое слово и интонацию не упуская из виду постоянно изменяющийся контекст и динамику ситуации, мои реакции на его появление и ситуацию со Стрельниковым. Он уже сделал безошибочные выводы по этому всему, по паре минут наблюдений, и поэтому мгновенно распознал разницу между тем, что сказано и тем, что вероятно хотелось сказать на самом деле, молниеносно понял, кто перед ним и сейчас заставляет говорить без масок, ведь только у него есть на это право, при этом всем, скорее всего, успевая параллельно прогнозировать поведение и поступки, соотносить их с тем, как ведет себя человек перед ним, и прекрасно знать, когда лгут и… лицемерят. Словами ли, поведением ли.
Вот что отталкивало. Чутье, постоянно напоминающее быть осторожной было не просто чутьем, это требование инстинкта самосохранения, в качестве доказательства воспроизведшего в голове момент его взгляда на Егора. И чтобы мне не достался подобный, лгать нельзя. Он задал направление и негласные правила. Придется учитывать, ибо мне совсем не хочется того же взгляда, того же отношения, того же жеста, там последствия явно не радостные… На кому слишком многое. Поэтому, чтобы не попасть в опалу, придется очень хорошо думать и идти по заданным им параметрам. Направление первое – говори честно. Реагирует нормально, иначе бы не потребовал этого. Окей.
– Вы мне не понравились, но правила приличия не позволяют об этом говорить. – Безэмоционально, сухо и констатирующе признала я.
– Какая именно формулировка была у ответа? – усмехнулся он, напрочь игнорируя мои попытки остаться в рамках вежливого диалога.
– Нет, у меня есть вкус. – После некоторой заминки, внимательно отслеживая его реакцию. И была удивлена.
– Неплохо. – Одобрительно кивнул он, читая пришедшее смс. – Чувство юмора есть.
Реагирует не просто нормально, а вполне адекватно, значит, без загонов на тему венценосной особы, требующей к себе благоговения. Хотя с учетом того, как реагируешь на его энергетику и того, что он мгновенно прочитывает и просчитывает собеседника, эти загоны могли бы быть вполне оправданы. Но их нет. От этого сложнее, потому что льстить легко и управлять теми, кому лесть как воздух нужна, в принципе, тоже без проблем, а вот с теми, кто предпочитает откровенность и требует правду, тяжелее, особенно не зная в какой дозировке подавать, чтобы не перешагнуть дозволенное. Ладно, будем методом проб и ошибок прощупывать почву, потому я честно произнесла:
– Это была не шутка.
– Значит, все же сработаемся. – Невозмутимо заключил он. Притянул соседний стул и, положив на него локоть, стал быстро набирать текст в телефоне.