10–97
Однако «Пророчества» Нострадамуса не принадлежат к классике поэзии. Виной этому и их специфическая тематика, и общее несоответствие поэтической традиции XVI в.; экспрессивный и сжатый до «телеграфности» стиль Нострадамуса мог быть органично воспринят в XX вв., но не в эпохи Возрождения, Просвещения и классицизма:
2-66
9-29
Более того, строки многих катренов похожи скорее на заголовки сенсационных новостей, вынесенные на первые полосы современных газет:
1-10
9-31
или же на драматические любовные истории:
6-59
10–35
Стихи Нострадамуса в значительной степени обнаруживают следование новым принципам поэзии, провозглашенным участниками группы «Плеяда». Эта группа была создана в 1548 г. учениками Жана Дора Пьером Ронсаром и Жоашеном дю Белле. Свою цель поэты видели в обновлении французского поэтического языка и создании национальной поэтической школы. Согласно дю Белле и Ронсару, язык принадлежит к числе искусств, а вышей формой языка является поэзия. Для «Плеяды» было характерно активное словотворчество, обращение к латыни и греческому как к источнику материала для совершенствования французского языка. Очевидно, Нострадамусу также была близка идея активного словотворчества как средства развития родного языка. Многие слова, использованные им в «Пророчествах», в других источниках XVI в. не зафиксированы.
Кроме того, Пьер Ронсар писал, что «для первого мудреца поэзия была не чем иным, как аллегорической теологией»[12]. В древние времена поэзия ходила рука об руку с пророчеством, облекая в поэтическую форму скупые и запутанные оракулы, изрекаемые пророками. Поэт – посредник между высшими силами и народом, и его ремесло имеет государственное значение. Его нельзя подкупить, его нельзя подвергать гонениям за созданное, ибо, как учит Платон, «поэт – это существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка; а пока у человека есть этот дар, он не способен творить и пророчествовать» («Ион», 534 b).
Исступление, «творческий энтузиазм», утрата связи между логикой и полетом фантазии как необходимое условие для творчества в античной Греции действительно считалось обязательным условием как пророчества, так и стихосложения.
Кроме мысли о неподсудности поэта мирским властям, «Плеяда» настаивала на расширении традиционной тематики поэзии, выход ее за привычные рамки любовной лирики и воспевания красот природы.
Примечательно, что и Пьер Ронсар, и Жан Дора были в первых рядах почитателей Нострадамуса: пророк-стихотворец в их глазах представал «недостающим звеном», живым подтверждением их теории о божественной сущности поэзии. Другой участник «Плеяды», канцлер Мишель Лопиталь, отнесся к Нострадамусу негативно; однако здесь им двигали политические, а не поэтические соображения. Жан Дора, например, по свидетельству современников, занимался толкованием «Пророчеств»: