Центурии

Женевцев томить станут жажда и голод,
Но Бог ослабевшему помощь дает.
В Иллирии скорбь будет действовать скоро.
Поверьте, что флот в этот порт не войдет.

Шум парка наполнен бедой небывалой,
Созвездья прольют окровавленный свет.
На палубу мачта, как факел горящий, упала,
Теперь Инсурбия не встретит рассвет.

Он схвачен толпой у дворцовой колонны,
И город в осаде спасется от тьмы.
Позднее судьба не была благосклонной
К вождю, что когда-то бежал из тюрьмы.

Предвижу раздел океанских просторов.
И новые страны над белым пятном.
Дуэль кораблей разыгралась на море,
И плавают бочки с продавленным дном.

Взметнувшие Север — в могучем стремленье
Широко врата распахнуть в океан,
И Англия жаждет расширить владенья,
Тесня паруса неугодных ей стран.

Величье монархии рвут разногласья,
На время лишь счастлив французский король,
Со знати соседей срываются шляпы ненастьем,
И к нам перейдет безысходная боль.

С небес рвутся дротики, камни, раздоры,
Людей и деревья свирепо круша,
Но зверь ужаснется былого террора,
Когда искупления жаждет душа.

В Сицилию толпы изгнанников гонит,
Их голод и смерть обойдут стороной,
Их поздно искать, и их рок не затронет,
Раз жизни согреты счастливой звездой.

В Италию вторгнется армия галлов,
И римляне, изнемогая в борьбе,
Опять близ Тицина от страха воспряли,
Но под Рубиконом им не до побед.

Урод троерукий иль демон сражений
Три трона для Эндимиона несет.
Бенекльский берег фуцинские волны оценит,
И порт Лориньона война захлестнет.

Их видят и Сена с Осоном и Роной,
Привал их вблизи Пиренейских вершин,
Недолго пришедшим под знаком Анконы
Все судьбы и моря и суши вершить.

Чей труп возле дома злых птиц беспокоит?
На золото можно сухарь променять.
Ведь бушель пшеницы так дорого стоит,
Что люди друг друга готовы пожрать.

Свет молний в Бургундии будет зловещим,
Точь-в-точь раскаленные копья в аду,
Сакристы в сенате коварством заблещут.
Раз тайные цели врагу отдадут.

Пожар озаряет свистящие стрелы
И черные чаны с кипящей смолой,
Противники стены разрушить успели,
Предателей скрыл тайный ход под землей.

Нептун выпьет кровью наполненный кубок,
И галл с пуникийцем уходят ко дну.
Меч в ножнах, но мир острова не полюбят,
Мечта о пространстве не может уснуть.

Муж чернобородый умеет сражаться,
Презрев величайшую ярость и гнев,
И Генрих Великий способен сражаться,
Спасенных из плена в Селине пригрев.

Большой человек оказался плененным.
Покой лечит раны и тел и души,
Но он не из тех, кто навек побежденный,
Спастись от врагов он серьезно решит.

Волной бьет преемника Девкалиона,
И город с небес поливало огнем,
А Либру не тянет к ее Фаэтону,
И флот африканцев сардинец клянет.

Голодные рыщут у логова волка
И думают зверя живьем захватить.
Здесь старший пред крайним проявит сноровку,
И властных в толпе бесполезно учить.

Юра и Суабия — в сильных туманах.
Посеявший битвы увечья пожнет.
Руинное время из мглы не воспрянет,
И рана солдата, поверь, заживет.

Но целых полгода и девять дней горших
Дожди позабыли об этих полях.
В Кампанье, в Сиене и в Остии ропщут,
В Далмации чуждый язык не зачах.

Живой арбалет мечет молнии с неба,
И кровь с лигурийской смешалась водой,
Цени независимость, где бы ты ни был,
Лион над Орлом вознесен был судьбой.

Давно Адриатику штормом шатает,
Здесь в щепы разбиты большие суда,
Египет горячка земли ожидает,
И горем пропахла морская вода.

Честь викингов смешана с кровью немецкой,
И он занимал позолоченный трон,
И рабство и воды знакомятся с дерзким,
Он знатною женщиной не укрощен.

Весь округ в плену у золы и развалин.
Седьмому и пятому горестно жить.
А третий надежды в мечи переплавит,
И армиям ближе не Экс, а Париж.

Богатства и земли своим обещая,
Увяз этот демон по горло в крови,
Два сильных великий союз заключают,
Желая вампира совсем затравить.

Разбитая Венгрия жизнь переменит,
Законы Востока разлуку сулят.
Кастор и Поллукс! Во вражде ваши тени!
И выпьет столица страдальческий яд.

Под утро быть солнцу бледнее пожаров,
И к северу тянутся грохот и дым,
Что голоду меч, наносящий удары,
И плач материнский столетьям не смыть.

Расплавленным золотом светится небо,
Чудесный огонь стал убийцей людей,
В открытьях есть зло без духовного хлеба,
Изгнанье и смерть появились везде.

От Тибра до Ливии веет грозою,
Бьет пламя из замка и окон дворца,
Строитель больших кораблей — пред огромной бедою,
Ему не уйти от плохого конца.

Великий француз одолел оборону,
Велик нанесенный Италии вред,
Не пустят в изгнание четверть мильона,
И люди у моря натерпятся бед.

Полки бунтарей на захваченном поле,
И много пустых и покинутых мест.
Народ! Нет тебе благоденствия боле,
Раз братская бойня готовится здесь.

Все небо окрашено кровью пожаров…
И ночь озаряют мечи и разбой.
Здесь перс македонцам наносит удары,
И Рона истерзана зверской войной.

Две речки красивейший город омыли,
Но римлянин Понтиф не вступит на мост.
Кровь брызнет на землю, покрытую пылью,
Чтоб куст ярких роз из несчастия рос.

Воспрянет фанатик идеи кровавой.
Ко Льву жмется Солнце над грешной землей.
Будь проклята эта вселенская слава,
Омытая жертвенной кровью людской.

Флот вдаль унесен резким северным ветром,
И кельтов пугает решительный час.
Пусть Рим недоволен был Францией дерзкой:
Пророчества стали звучать как приказ.

Гудят острова, как встревоженный улей,
Но их не сломает военный сюрприз.
На твердую линию люди вернулись,
С вождем все грабителей бить поднялись.