Интересно, почему старина Эд не захотел фотографироваться? Потому, что никому не хотел доверить фотоаппарат? Даже тогда когда вместе с ним фотографировался Ухул? Неужели он не мог попросить нажать на спуск хотя бы одного из двух искнов начальника космопорта?
Гм...
Я задержал взгляд на последней, девятой фотографии. Что-то в ней привлекло мое внимание. Нечто необычное. Что именно?
Ага, вот оно!
Эта была одна из фотографий на которой снялся Ухул. Так вот, у стоявшего рядом с ним аборигена на груди была серебряная звездочка центуриона.
Швырнув сигарету на пол, я придавил ее каблуком, и еще раз изучил фотографию.
Да, сомнений не было. На груди у аборигена была звездочка центуриона. Еще раз просмотрев остальные восемь фотографий, я убедился, что звездочка была только на этой. Но она все-таки была. И вряд ли старина Эд дал бы какому-нибудь аборигену поносить свой знак должности центуриона. А стало быть...
Ну конечно, вывод очевиден. На девятой фотографии был снят старина Эд. И стало быть он был аборигеном.
Кто бы мог подумать?
Вернувшись в приемную, я положил на барьер фотоальбом и проникновенно заглянув Мараску в глаза, спросил:
- Почему ты мне не сказал что старина Эд - абориген?
- А разве ты этого не знал? - прощелкал краб - кусака.
- Откуда?
- Ну, ты же центурион. И прежде чем приступить к исполнению обязанностей должен был просмотреть досье на своих предшественников. Тем более, что они погибли насильственной смертью. Разве не так?
- Но в компе старины Эда его досье нет.
- Правда? Вот забавно. Не знал. Впрочем, как ты понимаешь, строение моего тела не позволяет работать с компом. Поэтому, я не мог знать что есть и чего нет в его памяти.
- То есть, - сказал я. - Ты намекаешь, что не мог бы, даже если бы захотел, убрать досье старины Эда из памяти компа?
- Безусловно.
Я бросил на краба-кусаку недоверчивый взгляд.
- Ну да, - сказал Мараск. - У него есть клешни. Но подумай сам... Для того чтобы убрать что-то из памяти компа нужно знать как это сделать.
- Но ты знаешь что такое память компа? Откуда?
Краб - кусака прощелкал:
- В течении двадцати лет, старина Эд время от времени употреблял это понятие. Я знаю, что в памяти компа хранится заложенная в него информация. И это все. Теперь ты мне веришь?
Хотел бы я этого. Вот только, было у меня ощущение что Мараск что-то скрывает. Что-то очень важное. Но каким образом заставить его выложить все что ему известно?
Я даже стал всерьез прикидывать а не попытаться ли Мараска хорошенько припугнуть, но потом решил не рисковать. А что если он не блефует, и действительно обладает теми способностями, о которых меня предупреждал?
"Ладно, - решил я. - Все выяснится в свое время. Лишь бы только, это не случилось слишком поздно. "
- Кстати, - спросил Мараск. - А что изменилось оттого, что старина Эд оказался аборигеном? Какая собственно разница к какой расе он принадлежал?
- Совершенно никакой, - ответил я. - Просто, еще одно подтверждение того, что наш противник ничего не делает зря. Еще одно доказательство того, что он учел буквально все.
- Может быть и не все, - сказал Мараск. - Например: любой другой мыслящий на твоем месте уже давным-давно дал бы тягу. Или потребовал введения чрезвычайного положение.
Я взглянул на Мараска с интересом.
Этот мыслящий занимал меня все более и более. А если точнее, то не просто занимал. Некоторое время назад у меня появилось смутное, почти неощутимое подозрение. Оно постепенно росло, и тот факт что старина Эд оказался аборигеном, четко укладывался в одну интересную теорию, которая стала постепенно у меня вырисовываться.
Строго говоря, теория была довольно безумная, и поначалу я от нее просто отмахнулся. Но сейчас....
И все же, я решил повременить. У меня было в запасе почти три часа, и для того чтобы проверить кое-какие выводы этого времени должно было хватить.
- Так почему ты не пытаешься обратиться в стражам порядка? - снова спросил Мараск. - Может быть гораздо проще объявить чрезвычайное положение, чем шарить впотьмах?
- Нет времени, - объяснил я. - Готов поставить все свои деньги против старинной медной монеты, что убийца попытается смыться раньше чем на планете появятся стражи порядка и объявят чрезвычайное положение. По крайней мере у меня есть одна, теория, и за оставшееся время я собираюсь ее проверить.
- А если результаты проверки будут отрицательными? - спросил Мараск.
- В этом случае, мне ничего не останется как только надеяться на удачу. Может быть убийца не считает меня самым опасным из противников.
- Или, может быть как раз через несколько часов на него обрушится потолок дома в котором он прячется, - с иронией сказал Мараск.
- Может быть, может быть, - пробормотал я. - Но все-таки было бы лучше, окажись моя теория верной.
- Может быть, в таком случае ты перестанешь болтать и начнешь действовать?
Мараск был прав.
Я кое о чем догадывался. Так кто мне мешает попытаться свои догадки проверить?
Я вернул альбом старого Эда на место, закончил обыск спальни центуриона и конечно, более ничего интересного не нашел. Впрочем, все что нужно я уже обнаружил. Теперь у меня была теория, и для того чтобы признать ее верной, нужно проверить кое-какие факты.
Прежде чем выйти из спальни я еще раз окинул ее взглядом и подумал что старина Эд наверняка был очень незаурядным мыслящим. Для аборигена, стать центурионом - совершенно невозможная задача. Уйти от балахонов и копий, приобрести необходимые знания, а потом и еще доказать, что данную работу ты сможешь выполнять лучше всех, добиться чтобы ее дали именно тебе. Для этого надо быть совершенно незаурядной личностью
Я вернулся в приемную и спросил у Мараска:
- Кстати, ты не скажешь как на этой планете хоронят аборигенов?
- Никак.
- Не хочешь же ты сказать, что аборигены просто оставляют своих соплеменников там, где они умерли?
- Конечно нет. Согласно верованиям аборигенов они после смерти воссоединяются с природой, возвращаются к главной матери, единой во всех своих девяти проявлениях, беспристрастной в оценках поступков своих детей, руководствующейся не действиями, а побуждениями.