После выстпуления Сара разделила ужин с Человеком, который снова был в маске. Почти все время они молчали. Он давал ей время привыкнуть, расслабиться, ибо Сара и впрямь походила на загнанную черную кошку, щетинящуюся в темном углу и шипящую на всех чужаков. Человек задал лишь один вопрос:
— И как тебе публика?
— Также как вчера, и десять лет назад.
— Конкретнее. — это был не вопрос, а сухое указание говорить дальше.
— Все разные. Кто-то уходит еще во время выступления, кто-то сидит до конца и плюется уже потом, кто-то чувствует свое физическое превосходство, а кому-то это всё и впрямь нравится.
— А тебе?
Сара выдержала паузу, смотря прямо на неподвижную маску.
— Сложно смеяться, зная, что за этим стоит боль.
— Боль освобождения и великое разоблачение всех, кто приходит посмотреть. Согласись, было бы куда лучше видеть души людей сразу, без их лживой оболочки? Разве тогда бы ты не отвергла Влада 230 лет назад, не прожила бы счастливую человеческую жизнь, не дала бы добровольно связать себя таким сильным проклятьем?
На этом снова повисло молчание. Человек не требовал ответа. Остаток ужина прошел в тишине.
***
Следующий день Сара провела в цирке между шатрами. В основном она наблюдала за жизнью чудиков. Мордогрыз так заскучал, что уже стал отходить от Сары метров на пять, подбирая что-то с земли, вытирая и пихая себе в карманы. На вечернем представлении Человек в маске не появился, а ужинала Сарра после в гордом одиночестве. Не видела она его и на второй день.
— Где Человек в маске? Почему он не появляется?
Все чудики днем работали или тренировались, репетировали свои номера, которые и так идеально знали наизусть, а на сцене все равно не удерживались от импровизации. Лишь Силач и Мордогрыз были временно освобождены от этих обязанностей. Вот и сейчас, кажджый занимался своим делом, за чем наблюдала Сара, которая вновь медленно прохаживалась по воздуху, изучая каждую новую деталь.
— Хозяин создает новую маску! У него снова порыв вдохновения! — востороженно отозвался чудик. — Может быть он подарит ее вам, а может отдаст кому-то из зрителей.
— А где находится его трейлер? Я хочу встретиться с ним.
Чудик вдруг преградил ей дорогу с распрастертыми в стороны руками и испуганно закачал головой.
— Нет-нет-нет! Нельзя! Мордогрыз знает правила! Если Хозяин создает маску, его нельзя беспокоить.
Сара безразлично смотрела на испуганно выплясывающего перед ней уродца. Его слова не произвели на нее должного впечатления.
— Хорошо. Тогда я просто хочу посмотреть на трейлер твоего Хозяина и узнать, где он находится. Этого ведь он не запрещал, верно?
— Этого… — Мордогрыз занервничал, схватил пальцами свои нижние зубы, стал оглядываться по сторонам, будто думал, думал, думал, что-то важное вспоминал. — Нет! Этого не запрещал. Но…
— Раз не запрещал, так покажи. Мы разве с тобой не друзья? Я не стану входит туда сейчас, обещаю.
Сара играла словами, но наивный и недалекий Мордогрыз этого бы никогда не понял.
— Тогда следуйте за мной. Но только не входите! Мордогрыза накажут! А Мордогрыз не сделал ничего плохого! Он лишь выполнял ваши приказы. А выполнять ваши приказы приказал сам Хозяин.
Под это нудное изливание Сара пошла вслед за уродцем. Они прошли кольцо трейлеров и за ними показался еще один, больше размером. Он стоял как бы чуть-чуть поодаль, словно чтобы не слышать и не видеть всё, что происходит там, внутри цирка. В этом даже проскальзывала некоторая гордость, надменность. Сара уже видела этот трейлер в прошлые дни, догадаывалась, кому он принадлежит, но убедиться не мешало бы. Однако эти мысли вновь прервал перекрывший ей путь Мордогрыз, о которого она стукнулась своими коленами и была вынуждена остановиться и опустить глаза вниз.
— Нет, нет! Дальше нельзя! Дальше Хозяин будет злиться.
Сара вновь посмотрела на трейлер, окна которого были туго затянуты изнутри тканью. Затем снова посмотрела на Мордогрыза и натянула перед ним улыбку.
— Хорошо. Я же не хочу, чтобы Мордогрыза, который привел меня сюда, наказали? У меня хорошие отношения с Мордогрызом. Я иду назад.
Сара развернулась и ускорила шаг. Как только она вошла в кольцо трейлеров, она заметила поодаль Жоззи, копошащуюся в траве.
— Жоззи. — Как только Сара произнесла это имя, девушка с темным каре и какой-то болезненно-синеватой коже встрепенулась, резко выпрямилась, начав по-животному мотать головой, чтобы обнаружить того, кто позвал ее, а затем, найдя источник зова, немедленно подбежала к нему своей странной походкой. Хотя это сложно было назвать пробежкой или ходьбой… Вывернутые назад колени… К такому виду сложно было привыкнуть. Еще сложнее это было как-то словесно обозначить. Сара приподянла на своей груди стеклянный синий кулон. Обычная безделушка, он висел на ее шее в тот вечер, когда она впервые перешагнула порог шатра. — Ты так внимательно смотрела на мой кулон вчера. Тебе нравится?
Жоззи обезумевше закивала головой, так, что ее короткие волосы постоянно били ее по лбу, а руки она молитвенно, словно стояла перед чем-то бежественным (так на нее действовали все, даже дешевые, блестяшки), сложила в замочек под своим подбородком. Сара потянулась к своей затылку, расстегнула цепочку и протянула Жоззи безделушку.
— Тогда возьми.
Жоззи рьяно кинулась на этот кулочник, с каким-то сумасшествием начав его рассметривать, заслонять этой синевой солнце, стала тереть о свой жакет. Сара же безразлично развернулась и ушла в свой трейлер У нее не было соседей, как у чудиков, что говорило о ее особом положении здесь.
До представления оставался час. Девушка снова была самой значимой зрительницей, но больше в зал она не выходила, предпочитая скрыться за портьерой. Или же она так постепенно вростала в этот цирк?
С окончанием представления и наступлением ужина Сара ощутила, как одиноко было этому цирку без Человека в маске. Он был его центром, его изуродованной душой, вокруг которой все и держалось. В эти два дня в ее голове рождалось много мыслей: о себе, о своей жизни, о проклятье, о человеческих натурах… Мир был жесток: ты либо принимал это, либо нелепо отвергал. Спать не хотелось. Мысли роились в голове жужжащим клубом. Сара вышла из шатра, решительно вдыхая ночной холодный воздух. В некоторых трейлерах горел свет. Чудики переодевались, отдыхали на ступенях после выступления, кто-то уже спал и во всю храпел, мешая расслабиться своему соседу. Сара долго смотрела на все эти фрагменты одной большой картины. Она единственная, кто ничего не делал эти дни. За нее всё выполняли чудики. Они и впрямь прислуживали ей как настоящей хозяйке. Сара неожиланно решительно направилась в глубь этого трейлерного кольца, а затем и за его пределы. Отвлекшийся Мордогрыз вдруг заметил ее стремительный шаг, и верная догадка мигом пронеслась в его голове.
— Нет! Туда нельзя! Мордогрыз же говорил!
Он тут же побежал за ней.
— Не смей останавливать меня!
— Но Мордогрыза накажут! Мордогрыз хороший! Вы обещали не входить!
— Не накажут, ты ведь пытался остановить меня и предупреждал. А обещала я не входить днем.
— Нет! Нельзя! Стоять!
Вначале чудик просто преграждал ей путь, потом стал хватать за черный атлас и затем и за ноги. А ближе к трейлеру его попытки и вовсе перешли в неконтролируюмую животную агрессию. Он стал кидаться на Сару, но жесктими ударами девушка откидывала его прочь.
Поднятый шум вывел Человека в трейлере из какого-то творческого транса. Он вздрогнул и прислушался.
— Никому нельзя беспокоить Хозяина!
Мордогрыз снова накинулся на девушку, но вновь был грубо откинут в сторону прямо на траву. На это зрелище сбежались и другие чудики, которые с любопытством выглядывали из-за трейлеров. Они не вмешивались — не их дело. Сара вскочила на пять высоких ступенек и резко потянула ручку вниз. На удивление, дверь оказалась не заперта, и девушка тут же оказалась в трейлере, практическим вплотную столкнувшись с изуродованном и рассвирипевшим лицом. Человек стоял в одних брюках, с голым обожженым торсом и с ужасными шрамами на лице, которые еще сильнее искажало выржание ярости. Сара чуть не упала от испуга, вскрикнула, но тут же схватилась о дверной косяк и подалась вперед, чтобы не рухнуть назад. Человек сделал угрожающий шаг к ней.