— Мне всегда было интересно, на какой женщине женился мой брат, — ледяным тоном произносит он. — Теперь я знаю.
В жизни не испытывала подобного унижения и ярости. Какой же гребаный козел станет спать с вдовой собственного брата, просто чтобы доказать, что способен на это?
Не впервые я пожалела, что занялась с мужчиной любовью из неверных побуждений, однако никогда прежде я не чувствовала себя такой грязной и отвратительной, как теперь. И пристыженной, словно на людях догола разделась.
Я так взбудоражена, что перед посадкой в самолет забываю принять ксанакс. Через восемь часов на меня, уставшую, нервную, подавленную, накатывает паника. В главном вестибюле Гатуика я судорожно вцепляюсь в чемодан, не в силах и шагу ступить. Внутри, словно гриб ядерного взрыва, разрастается ужас. Жар обручем охватывает грудь. Аэропорт вдруг кажется душным, лишенным воздуха. Кругом люди, люди. Меня толкают со всех сторон. Я роняю чемодан, задыхаюсь, судорожно расстегиваю пуговицы на груди.
Каким-то образом все же обуздываю страх. Не замечая сыплющихся на пол монеток, бумажек и ключей, принимаюсь рыться в сумке; наконец хватаю мобильник и впервые за восемь лет звоню Уильяму, когда он дома.
С каменным лицом он встречает меня на ближайшей к его дому станции, на которой приказал мне выйти. Ни слова не говоря, берет чемодан и идет к машине. Облегчение, которое я поначалу испытываю при виде его, тает: сердце стискивает новый страх.
Я не хочу остаться одна.
— Извини, — лепечу я уже в машине.
— Ты не должна звонить мне домой, — жестко говорит Уильям. — Пожалуйста, больше не делай этого.
Я рывком поворачиваюсь к Уильяму. В плечо врезается ремень безопасности.
— Боже, Уильям. Спасибо за чай и за сочувствие.
— Слушай, Элла. Ты же знаешь наш уговор.
— Один-единственный звонок за восемь…
— Жена стояла на кухне рядом со мной, Элла! — восклицает он.
Меня до глубины души потрясает его нежелание понять.
— Уильям! Я пролетела через полмира, чтобы развеять с вершины скалы прах собственного мужа, и в миг слабости решила, что встреча с тобой чуть поднимет мне настроение! Я определенно ошиблась!
Я отворачиваюсь и смотрю в окно на скудно освещенную парковку, чтобы он не заметил непрошеных слез. Черт подери, да что со мной такое творится? Безо всякой причины вытащила его из дому на ночь глядя. Неудивительно, что он рассержен. Я должна взять себя в руки. Я же не хочу отпугнуть его подобной чепухой. А не то я кончу как его жена: на соседней кровати в психушке.
— Элла…
— Прости. Я не должна была звонить.
— Элла. Не думай, что ты мне безразлична. Ты же знаешь, это не так. Но у меня дома сейчас все так сложно. — Он трет подбородок и лоб. — У Бэт очередная маниакальная фаза, с ней невозможно договориться…
За нашими спинами к станции подходит поезд, перекрывая голос Уильяма.
—…какой-то идиот подрядчик собирался сровнять с землей гараж, когда я подъезжал к дому, — рассказывает Уильям. — Одному Богу известно, до чего она дойдет на сей раз. Нужно было получше отслеживать ее затеи. Но как раз поступило предложение о покупке контрольного пакета — на работе замотался, дома все на самотек пустил.
— Ты о Джеймсе Ноубле? — спрашиваю я, хватаясь за возможность сменить тему.
— Ублюдок! Я не для того поднимал компанию с нуля, чтобы какой-нибудь рейдер и потрошитель просто явился и заполучил ее, когда ему того захочется.
Уильям уже больше года отшивает доброжелателей и не совсем доброжелателей из компании Ноубла. Еще полгода назад Уильям с легкостью послал бы его куда подальше, однако за последние пару месяцев его фирма лишилась нескольких важных клиентов. Теперь она уязвима, и, как бы Уильям ни храбрился, я знаю: его это гложет.
Я отстегиваю ремень безопасности, прижимаюсь к Уильяму, стряхиваю с его рубашки комок засохшей грязи, не задумываясь о том, как она там оказалась. Глубоко вдыхаю древесно-лимонный аромат. Господи, как же я соскучилась. Нужно кое о чем напомнить Уильяму. Он, конечно, тоже скучал.
Моя рука скользит между его ног. Я едва успеваю с сожалением подумать, что не было возможности принять душ после самолета, как он притягивает меня к себе и жадно, настойчиво целует. По моему телу разливается жар. Купер скорее отвечал на зов природы — с Уильямом же это нечто большее…
Вдруг я цепенею. Сколько еще тебе нужно, Элла? Теперь рядом нет Джексона, чтобы охранять тебя. Ты уверена, что знаешь, что делаешь?
И снова нежданно-негаданно возвращается паника. На меня давит тяжесть ночи. В машине внезапно становится нечем дышать. Оттолкнув Уильяма, пытаюсь нащупать дверную ручку. Он хватает меня за запястье, и я вырываюсь, причиняя себе боль.
— Элла, что-то не так? Элла!
Я открываю дверцу, тут же зажигается свет. Морозный воздух приводит меня в чувство, сразу становится легче. Сижу, наполовину высунувшись из машины, стараясь дышать так, как учила женщина в самолете: вдох через нос, выдох через рот.
Издалека доносится кошачий вопль. Кто-то стремглав несется в темноте через парковку. Двое подростков гоняют по платформе банку из-под пива. Постепенно мое сердцебиение приходит в норму.
Кажется, Уильям сыт мной по горло. Неудивительно, учитывая перепады моего настроения. Ему и дома довольно слез и истерик — не хватало еще со мной нянчиться, как с Бэт. Для начала нужно вернуть все в привычную колею, и тогда, быть может, я решу, что делать дальше.
Я не хочу остаться одна.
Захлопываю дверь и вкладываю в улыбку все, что осталось от прежней Эллы.
— Поехали ко мне, — говорю я.
— Элла!
Я лежу на спине, дрейфую в теплом океане. Мягкая волна подталкивает меня к белому, словно сахарная вата, пляжу и снова увлекает в море. Я прядь водоросли, кусочек плавника, отдавшийся на милость ветра и прибоя. Соленая вода плещет мне на лицо, брызжет в глаза. Солнце согревает кожу. Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя такой расслабленной и умиротворенной.
— Элла! Ты слышишь?
В лицо мне снова плещет вода — на сей раз холодная. Что-то тянет меня, тащит вниз. Я начинаю задыхаться. Солнце такое жаркое — оно жжет. О Боже, мне больно, больно…
— Не вздумай двигаться, — говорит мне кто-то в самое ухо. Какой-то великан давит на глаза большими пальцами. Стоит громадных усилий, наконец, открыть их.
— Люси? Со мной что, произошел несчастный случай?
— Ты упала и ударилась головой об угол стола. Ты провалялась без сознания почти пять минут. Можешь вспомнить, что произошло?
— А что происходит?
Она светит мне в глаза маленьким фонариком.
— Тошнота? В глазах двоится?
Я зажмуриваюсь от яркого света.
— Ощущение такое, что у меня в голове стучит отбойный молоток. Больше ничего особенного.
— Твое последнее воспоминание?
— Я помню, как прилетела из Северной Каролины, как встретилась с Уильямом. Мы что, угодили в аварию? — Я сажусь прямо, и комната пускается в дикий пляс.
— Уильям в порядке? О Боже, скажи же мне, что он не пострадал…
— Элла, это же было неделю назад. Несчастный случай произошел здесь, в больнице…
— Неделю назад?
— Неужели ты не помнишь ничего из сегодняшнего? Мы же утром делали обход. Малышка Хоуп здорово идет на поправку, просто удивительно; а потом ты еще поссорилась с Ричардом Ангелом из-за сокращения количества кувезов…
Я качаю головой и тут же жалею о содеянном, поскольку комната снова начинает крениться.
— А потом ты пошла к себе в кабинет разобраться с бумагами. Джина сказала, что тебя кто-то ждал: светловолосая девушка. Она была рядом, когда это произошло. Очевидно, вы беседовали и ты потеряла сознание. Падая, ударилась головой о письменный стол. Девчонка визжала как резаная.
— Кейт, — выдыхаю я.
— Что, вспомнила?!
У меня в голове ускоренно прокручивается пленка: дочь Уильяма, приступ паники, ее вопрос: «У вас есть дети?» И мой инстинктивный ответ — несмотря на то, что я никогда не хотела иметь детей, — мой первый искренний, из глубины души ответ: если бы я подарила Джексону ребенка, которого он так хотел, я теперь не осталась бы одна.