— Вот умничка. Должна признаться, она выросла в моих глазах.
— Что не всегда добрый знак, — замечаю я.
— Стало быть, она больше не сохнет по тому парню?
— По Дэну? — Вдруг я нахожу возню с корнеплодами ужасно увлекательной.
— Вот именно, по Дэну, — подтрунивает Этна. — Бэт, из тебя в самом деле никогда не выйдет приличной врушки.
— Я ничего такого не сказала…
— В словах нужды и не было.
Покончив с морковью, тянусь за сеткой с брюссельской капустой.
— Он продолжает звонить, — признаюсь я. — С тех пор как мы вернулись из Франции, оставил на моем мобильном кучу сообщений, хотя я, естественно, не ответила ни на одно…
— Почему «естественно»?
— Почему? — возмущенно переспрашиваю я. — Этна, это… ну это же очевидно!
— О да, совершенно очевидно. Отчетливо понимаю, почему ты предпочитаешь унижаться ради своего никчемного мужа, а не думать о классном парне, который сходит по тебе с ума и готов ласкать тебя часами. Конечно, все очень логично. Ну, честно, Бэт. Я так ничему тебя и не научила? Да ты должна ему всю руку обглодать в благодарность — я говорю это как лицо заинтересованное, — ворчливо добавляет она.
— Он вовсе не сходит по мне с ума…
— Да уж, супружеская измена впрямь не твоя сильная сторона, — комментирует Этна. — Ты красная как помидор.
— Передай мне вот ту кастрюлю, — сердито командую я. Она повинуется и закуривает.
— Все дело в Кейт?
— Нет! Ну то есть, конечно, да. Может, она им и переболела, и все же вряд ли будет в восторге, если ее мать — если он… В общем, дело не в этом.
— Извини. Тогда в чем?
— Этна, — я начинаю кипятиться, — я замужем. И для меня этот факт пока еще что-то значит, пусть я одна такая ненормальная на свете. И даже если бы я не была замужем — Дэн в два раза младше! Что у нас общего? Я изучала в Сент-Мартинс законы освещения и цвета, когда он делал первые попытки в строительстве из пластмассовых кубиков! — Швыряю морковь в воду и ставлю кастрюлю на плиту. — У меня уже родился Бен, когда он сам едва из пеленок вылез! В итоге я останусь с разбитым сердцем, — резонно замечаю я. — Ты знаешь, я всему отдаюсь целиком, без остатка.
— Ты придаешь этому слишком большое значение. А ведь речь всего-навсего о сексе, — отвечает она. — Разве не так?
Я задумываюсь. У Этны всегда найдется в запасе метафорический ушат ледяной воды. Знаю, Дэн просто льстит мне, чтобы получить желаемое, но он казался таким искренним…
И вдруг я ощущаю себя полной дурой. Мне определенно необходима моральная взбучка. Я еще позволила этому молодому человеку бежать за мной по садовой дорожке. В холодном свете дня, конечно, все казалось другим. Я должна была рассказать мужу, как только Дэн признался. Если теперь Уильям потеряет компанию, я буду виновата.
— Я должен сказать тебе очень важную вещь, — заявил Дэн, возникнув на пороге нашего дома в тот день, когда пропала Кейт. — Вообще-то даже две вещи. Пожалуйста, выслушай меня.
Разумеется, я решила, что речь пойдет о Кейт.
Я наблюдала, как Дэн поднял с подоконника горшочек с тимьяном, опустил, снял с подставки овощной нож, потрогал его большим пальцем и положил на разделочную доску. Он чувствовал себя настолько не в своей тарелке, что я просто не смогла сдержать улыбки. Каннель поднял голову и принялся шумно дышать, высунув язык. Дэн опустился рядом с псом на колени и сунул ему парочку собачьих вкусностей, которые всегда приберегал в кармане рабочих штанов.
«Пес доверяет ему, — пронеслась в моем мозгу мысль. — Стало быть, он небезнадежен».
— Дэн, прошу тебя! У меня, правда, мало времени…
Он встал и пронзил меня взглядом своих удивительных зеленых глаз.
— По-моему, я в тебя влюбился. Я очень старался этого не делать. Не хочу обидеть, но достижение сомнительное. Замужняя женщина, вдвое старше меня, со взрослыми детьми и все такое…
— Да, понимаю, — еле слышно ответила я.
— Кейт не была моей целью, — быстро добавил он. — Я вовсе не хотел причинить ей боль. Просто… она так похожа на тебя. Я думал, смогу найти в ней то, что так привлекало меня в тебе…
Я никак не могла осмыслить услышанное. В тот момент меня заботило только одно: найти дочь.
— А что… что еще ты хотел мне сказать, Дэн?
— Ты должна мне поверить, — умоляюще заговорил он. — Я не знал, чем занимался Джеймс. Я тут ни при чем, я ему никак не помогал, клянусь…
— И ты ему веришь? — спрашивает Этна.
— Я не должна была ему верить, — горько признаю я. — Я позволила ему убедить меня, что он не имел никакого отношения к Джеймсу Ноублу, потому что хотела верить, что он был искренен и в остальном. Я просто обманывала себя. Конечно, он не любит меня! Это звучит смехотворно — даже для меня самой…
— Неужели сама возможность вызвать в мужчине чувства для тебя смехотворна?
— Дэн лишь пытается выиграть время, чтобы я не побежала рассказывать Уильяму. Он использует меня, как использовал Кейт.
Этна смотрит на меня как-то странно.
— А если бы он не был пасынком Джеймса Ноубла?
Уже открываю рот, чтобы возразить, и понимаю: Этна права. Из меня никудышная лгунья. С самого первого момента нашей встречи в картинной галерее меня тянуло к Дэну. Просто я отказывалась это принять.
Я не собираюсь рушить семью ради мимолетной интрижки с молодым человеком, который вскорости переживет свое увлечение и пойдет дальше. Не такая я дура. Однако внимание Дэна оказалось для меня важнее, чем мне самой хотелось бы признать. Он помог мне поверить в себя, пусть даже на миг. И больно осознавать, что это была лишь очередная ложь.
Пожимаю плечами; в глазах сверкают слезы.
— Дэн на самом деле тебя любит, — без обиняков заявляет Этна.
— Нет. Довольно уже с меня…
— Не Дэн шпионил для Джеймса Ноубла, — признается она. — Шпионила я.
— Я всегда говорила тебе, что девочка трудная, — отрезает Клара. — Всякие татуировки и пирсинг!
— Мама, у нее нет татуировок. И вообще-то ты никогда не говорила…
— Мне вовсе не отрадно осознавать свою правоту в данном случае, Бэт. Ты меня знаешь. Живи и давай жить другим — вот мой девиз.
Выдергиваю из клумбы сорняк с большей силой, чем требовалось.
— Неудивительно, что Уильям с тобой почти не общается, — это не сорняк, дорогая, если ты будешь продолжать в том же духе, цветов не останется вовсе, — бедолага работает каждый божий день наизнос, а все это время ты подтачивала его фирму, пригрев на груди змею.
Разве не я только что… мрачно размышляю я, бросая на нее свирепый взгляд. Потом считаю до десяти.
— Ты не должна винить его за дурное настроение. Это лишь свидетельствует о твоем неблагоразумии, Бэт. Разумеется, ты вся в отца — он тоже совершенно не умел разбираться в людях…
Разгибаюсь, сидя на корточках, и смахиваю со лба грязь чистой стороной ладони в перчатке.
— Разве не хороши в этом году розы, мама? Ведь папа посылал тебе букет роз каждую неделю, когда вы встречались? Он был совершенно без ума от тебя. Просто не в себе, — намеренно добавляю я.
Вид у моей матушки такой, словно она только что съела лимон. Один — ноль в мою пользу.
— Жаль, что ты обрезала волосы, — раздраженно говорит она. — Я никогда к этому не привыкну.
— Я как раз подумывала, не сделать ли мне еще и татуировку. Пожалуй, дельфина на правом плече…
— Бэт, в самом деле! Меня удивляет твое шутливое настроение. — Она аккуратно заправляет выбившийся усик клематиса под кухонный подоконник. Я тут же высвобождаю его снова. — Полагаю, девушке заплатили. Я имею в виду Этну. Тридцать сребреников — или сколько нынче стоит предательство друга?
— Вообще-то мне кажется, она лишь пыталась по-своему мне помочь, — вздыхаю я.