Мой голос относит ветер. Уильям открывает дверцу машины. Люси вторит мне, но нас заглушает самолетный вой.
Хватаю первое, что попадает под руку, и швыряю в Уильяма.
Затем падаю в кресло.
Он не заставляет себя долго ждать.
— Какого черта ты делаешь? — орет Уильям, врываясь в палату. Люси незаметно исчезает. — Ты меня чуть до инфаркта не довела!
— Я должна была привлечь твое внимание!
— Привлекла, черт подери!
— Почему ты мне ни разу не перезвонил?
— А ты как думаешь, Элла?
— Уильям, — в отчаянии кричу я, — в тот день в «Челси брассери» я совершила ошибку. Я говорила тебе ужасные слова — которых не должна была говорить и которые на самом деле не имела в виду. Я хотела бы извиниться и все объяснить…
— Не обязательно. Ты очень ясно выразилась.
— Ты не понимаешь…
— Элла, ты спасла жизнь моей дочери. Я твой вечный должник. — Он отворачивается, чтобы я не видела его лица. — Но мы слишком часто причиняли друг другу боль. Как ты можешь мне верить, зная, что восемь лет я изменял жене? Как я могу верить тебе, после того как ты забеременела от другого?
Этот вопрос навсегда останется у него на подкорке.
Существует лишь один способ все исправить. Судорожно подыскиваю слова, которые убедят его остаться. Джексон только что умер, а я так боялась остаться одна; тут как раз подвернулся Купер, а я перебрала бурбона. Это больше не повторится; это в прошлом. И все правда. У всего были свои причины.
Ступив на канат, произношу единственные слова, которые имеют значение:
— Я тебя люблю.
Его спина вздрагивает.
— Почему я должен тебе верить? — наконец шепчет он.
— А зачем бы мне лгать?
— А как же… — он не глядя машет в направлении цветов, — как же Купер?
— Купер приехал, чтобы забрать кое-какие вещи Джексона и передать мне его письма. Он поцеловал меня, — признаюсь я, понимая, что честность для меня — единственный выход. — И сначала я ответила на его поцелуй. А потом остановилась. Сказала, что люблю тебя.
Наконец он поворачивается, побелевшее лицо искажено болью.
— Я видел, как ты его целовала!
— Ты видел, как я целовала его на прощание!
— Ты была от него беременна!
— Одна-единственная ошибка, Уильям! Разве ты никогда не допускал ошибок?
— Как теперь тебе доверять? — яростно выкрикивает он.
— Так же, как я доверяю тебе! Так же, как все мы доверяем тем, кого любим! Сделать осознанный выбор! Окунуться в доверие. Что еще в нашей власти?
— Я больше не смогу, Элла, — хрипло говорит Уильям. — Не хочу любви с перерывами. Хочу засыпать рядом с любимой женщиной, дышать с ней одним воздухом и видеть ее лицо, просыпаясь по утрам. Я хочу быть самым главным в ее жизни. Хочу знать ее от и до, чтобы для меня не было запретных мест и запретных вопросов. Ты не такова, Элла. И никогда такой не станешь. Ты слишком независима, слишком замкнута…
— Неужели я сейчас кажусь тебе независимой и замкнутой? — выкрикиваю я. С трудом встаю на ноги, не обращая внимания на острую боль в лодыжке. — Я уже так высунулась из окна, что не могу смотреть на землю! Мне страшно до чертиков, Уильям! Я так тебя люблю, что мне страшно вздохнуть! — По моим щекам катятся слезы. — Неужели ты не понимаешь? Я любила тебя с момента нашей встречи, но только теперь перестала убегать от правды на такое расстояние, чтобы отказаться признавать ее!
— Ради Бога, Элла! Сядь, не то свалишься оттуда! — отрезает Уильям.
— Уильям, пожалуйста…
— Ладно, Элла, я все понял, — устало произносит он. Теперь мне ясно: я проиграла.
Я падаю на кровать. У меня больше нет ни слов, ни мыслей. Лодыжка пульсирует болью. Голова раскалывается. У меня все-все болит. До самых кончиков пальцев.
— Кейт не потеряла ребенка, — говорит Уильям. — С ними обоими все будет в порядке.
Мгновение я не могу вымолвить ни слова.
— Господи, Уильям, ведь это потрясающе. Это… это чудо!
— Вот и Люси так сказала.
Наши глаза встречаются. В глубине мучительного опустошения, которое мы учинили в душах друг друга, эта крошечная зародившаяся жизнь становится новой надеждой независимо от последствий, которыми может обернуться.
— Что же Кейт будет делать? — спрашиваю я. — Она оставит ребенка?
Уильям уже сидит рядом — мне достаточно протянуть руку, чтобы к нему прикоснуться.
— Она понимает, что не готова к материнству. У нее столько планов и желаний — университет, Нью-Йорк, журналистика. Она решила отдать ребенка на усыновление.
— О, как это тяжело. Для тебя тоже…
— Кейт хочет отдать ребенка нам, Элла. — Он оборачивается ко мне. — Я объяснил ей, что «нас» не существует.
Его глаза вспыхивают страстью. У меня сердце в пятки уходит.
— Элла… Я ошибался?
Проходит долгий миг, прежде чем я осознаю, что он сказал. Он прижимает меня к себе, прячет лицо в моих волосах.
— Господи Боже! Элла! Как мы были неосмотрительны, — яростно шепчет Уильям. — Мы же могли потерять друг друга! Навсегда! Я так тебя люблю! Не хочу повторения этого ужаса.
Я ощущаю биение его крови под теплой кожей, слышу, как воздух входит и выходит из его легких, чувствую его аромат и всю его суть и понимаю, что моей безопасности пришел конец.
Смотрю ему в лицо.
— Почему… почему ты вернулся?
Не отпуская меня ни на секунду, он ставит на кровать серый сапог крокодиловой кожи.
— Во-первых, потому, что ты швырнула в меня вот этим. Я ведь знаю, ты терпеть не можешь, когда теряется что-то из пары.
— А во-вторых?
— А во-вторых, — мурлычет он, притягивая меня ближе, так что его губы замирают в миллиметре от моих, и мы живем дыханием друг друга, и нет другой жизни, — во-вторых, я тоже терпеть не могу, когда разбивается пара.
БЛАГОДАРНОСТИ
Мне помогали очень многие люди — и очень по-разному, и все же особенно горячо мне бы хотелось поблагодарить Кэрол Блейк, самого лучшего в мире агента, и Имоджен Тейлор, моего гениального издателя. Мне действительно посчастливилось оказаться под сенью их таланта и дружбы. Спасибо вам за то, какие вы, и за то, что вы делаете.
Им обеим помогают первоклассные команды «Блейк Фридман» и «Пэн Макмиллан»: Оли Мансон, Триша Джексон, Эмма Джайкон, Эллен Вуд, Анна Бонд и все сотрудники «Пэн». Вы просто замечательные! Без вас ничего подобного не осуществилось бы; эта книга — поистине результат усилий целой команды.
Доктор Джералд Люсей, профессор педиатрии в Университете Медицинского колледжа Вермонта и главный редактор журнала «Педиатрия», и профессор Дэвид Эдвардс из департамента педиатрии Хаммерсмитской больницы предоставили бесценную информацию об уходе за недоношенными детьми, и я чрезвычайно признательна им за уделенное мне время, полезные советы и доброту. Джерри, ты прекрасный и великодушный друг. Любые ошибки в этой книге допущены целиком и полностью по моей вине.
Одна из главных героинь в моей книге страдает от пугающих и изнурительных приступов паники. Я искренне рекомендую всем доступную в Интернете книгу Джо Барри «Долой панику!» (www.panicawav.coni): описанная в ней простая и действенная методика изменила к лучшему жизнь множества пациентов.
Дануша, Мишель, Джорджи и Чарли, Сара, Питер и Джейн, Джули и Тони, Кристина, Эндрю и Сьюзан, Роберт, Граб — спасибо вам за то, что остаетесь такими чудесными друзьями, особенно когда я вдруг заявляюсь к вам, учиняя хаос и разрушения, в периоды своих кратковременных наездов домой. Я вас всех люблю.
Еще шлю поцелуи своему отцу Майклу, и Барби, и моим разбойникам Шерон и Гарри, моей сестре Филиппе, брату Чарлзу (истинному английскому джентльмену), племянникам Кристоферу, Александру, Уильяму и Джорджу. У всех писателей-романистов должны быть такие семьи, как у меня.
Мои дети Генри, Мэтью и Лили — что мне вам сказать? Я люблю вас безгранично, хотя из-за вас порой напиваюсь. Если бы только мне удалось набрать в бутылку ваш смех!
Моя любимая мама Джейн — мне тебя по-прежнему не хватает. Ты всегда остаешься в наших сердцах и молитвах.