Нейда скакала до рассвета, совсем как тогда, в ночь бегства. Правда, галоп пришлось вскоре сменить на рысь, чтобы не загнать единственную лошадь. Прислушиваясь, оглядываясь, то и дело касаясь эфеса меча, девушка ехала сквозь темноту, проклиная себя за беспечность. Хотя, в общем-то корить себя было не за что. Просто опять не повезло... Что делать дальше - Нейда не знала. Разве что ехать, ехать, ехать из города в город, из деревни в деревню, нигде не останавливаясь, в надежде, что преследователи не смогут снова взять след. В весеннем грязном сыром лесу, конечно, отследить, куда уехал один всадник, не так-то просто, но снова рисковать было попросту страшно, хотя девушке казалось, она давным-давно забыла это чувство. В попавшемся ей к вечеру городке нашелся ювелир, который без лишних вопросов выложил изрядную сумму за очередную горсть герцогских подарков. Переночевав на постоялом дворе и дав Рыси прийти в себя, следующим утром Нейда снова тронулась в путь. Края начались более обжитые, лес остался позади, сменившись холмистой равниной. В полях уже кипела работа. Погода стояла погожая, люди снова смотрели в будущее с надеждой на хороший урожай и спокойный год. Потом Нейда начала замечать, что все чаще и чаще в разговорах у вечернего очага звучат слова «Палестина», «Иерусалим». - Я сам слышал, - вещал средних лет мужчина, восседавший во главе стола в очередном придорожном трактире, где Нейда остановилась на ночлег. - Да что ты слышал, Билл? Птички что-то начирикали? - засмеялся кто-то. - Ты брось, «птички», - обиделся Билл. - Государь Франциск объявляет новый поход. Сарацины вконец обнаглели. Пора показать этим чертовым неверным, кто в доме хозяин. - В чьем доме, Билл? Ты, случаем, не перебрал? - включился в разговор еще один посетитель. - Здесь мы и так хозяева, а туда плыть - была бы охота... - Не скажи, Том. Туда плыть - это ого-го. Архиепископ обещает полное отпущение грехов каждому, кто примет меч во имя креста, - в голосе Билла зазвучала неприкрытая обида. - Я сам слышал, как указ зачитывали на площади перед ратушью. И всякий, кто погибнет на войне против врагов веры, сразу, минуя Чистилище, в Рай попадет. Как тебе, а? - Где мы - и где они, - махнул рукой Том. - Меч, как же. Да ты только косой да топором махать и умеешь. - Научусь, - упрямо отозвался Билл. - По всей стране, говорят, организовывают лагеря для добровольцев. Там и драться научат, и оружие дадут. - Да кому ты там нужен, приятель, - Том хлопнул его по плечу. - И без тебя найдется вояк вдоволь. - Найтись-то, может, и найдется, но ты сам подумай: Восток, богатства, слава, честь. Это здесь я простой пахарь, а там стану воином креста, борцом за святое дело нашей Матери Церкви, - глаза Билла блестели, Нейда видела это даже из своего темного угла сбоку от камина. - Там, небось, не будут подати в три шкуры драть, - раздался новый голос, прозвучавший мечтательно и задумчиво. - И пахать, самим вместо быков в плуг впрягшись, не придется... - С оружием в руках можно и человеком себя почувствовать, - вмешался третий. - Во славу Господа порубить десяток неверных - да это плевое дело. Что они против нашей стали, нашей мощи. Мы их били, мне дед рассказывал. Били, и будем бить! - Правильно! - гаркнуло разом несколько голосов, после чего глиняные кружки громко стукнулись друг о друга, расплескивая белесую пивную пену. - За славу нашего оружия! За славу нашего Спасителя! За короля! Скоро опьяняющий угар охватил всю залу, выкрики становились все более воодушевленными и бессвязными, а Нейда, сидя тихо, словно тень, не привлекая к себе внимание, прикидывала собственные шансы добраться до этого лагеря добровольцев прежде, чем охотники Филиппа ее настигнут.