Вокруг императора сплотились жалкие остатки некогда многочисленного и гордого воинства. Пара сотен человек... Пологие склоны холмов устилали мертвые тела. И сарацинов среди них было мало, так мало... Артура душило отчаяние. Эти потери невосполнимы. Что будет с ними дальше? Если, конечно, удастся выбраться из это западни. Союз с Людовиком? Реальный, а не номинальный. И подчинение ему, учитывая, что его войско цело, невредимо, а от их осталось одно воспоминание. Конрад будет в ярости. О короле Франциске и говорить нечего. Неужели это крах? Неужели не будет больше установления царства христианского на Святой земле? Горькие мысли ранили больнее вражеских клинков. Но в конце концов Гримстон отогнал их прочь. Этим ситуацию точно не спасти. Крикнув прикрывавшему его слева оруженосцу, граф начал медленно отступать с переднего края обороны. Когда его место заступил другой боец, он развернул коня и подъехал к неподвижно застывшему возле знаменосца императору. Лицо Конрада хранило непроницаемое выражение, но по плотно сжатым губам можно было догадаться, что стоит это ему немалых усилий. - Ваше величество, - Артур, не слезая с седла, поклонился. - Граф? Вы здесь? Я рад, что вас не убили, - отозвался Гогенштауфен. - Много людей удалось собратья? - Меньше, чем хотелось бы, - наклонил голову Артур. - Будут ли какие-либо приказания? - Если бы тут шло настоящее сражение, приказания могли бы быть, - очень тихо произнес Конрад. - Но это не сражение. Это бойня. Приказ может быть один - попытаться уцелеть. - Приложу все усилия, - мрачно усмехнулся Гримстон. - Мы должны прорваться, - задумчиво проговорил император. - Уйти к Никее. За ее стенами можно будет залечить раны и дождаться... французов. - Ваше величество, путь неблизкий, - негромко заметил Артур. - Будут еще потери. - Будут, граф, - пожал плечами Конрад. - Смысла возвращаться в лагерь я не вижу - там вряд ли что-то или кто-то остались. Если доберемся до крепости - у нас будет шанс отомстить этим язычникам. В следующий раз мы будем готовы к их богомерзким хитростям. - Да, Ваше величество, - кивнул Артур. Он не хуже короля знал, что Никея - единственный шанс. Но при мысли о вырезанной пехоте на душе становилось совсем скверно. Там остались его друзья, там остались его воительницы... Те, на кого он возлагал столько надежд. И теперь потерять их в первом же столкновении было до боли обидно. Если только Ричард не сумеет что-то придумать... Артур знал, что Адор уже бывал здесь, уже сражался против сарацинов, и теперь в глубине души очень надеялся, что опыт поможет рыцарю спасти хоть кого-то. А здравый смысл подскажет искать укрытия в Никейской крепости.
Натиск сельджуков ослаб. Оценив нанесенный врагу ущерб, сарацинские командиры перестали жертвовать бойцами, бросая их против отчаявшегося, и от того еще более яростного противника. Они отвели отряды на расстояние выстрела и снова взялись за луки. Первый залп оборвал еще десяток жизней, после чего Конрад велел трубить атаку. Утомленные, раненые воины с хриплым кличем устремились вперед, вздымая клубы пыли. Отчаянный бросок, в конце которого снова зазвенела сталь, когда мечи столкнулись с саблями. Подле Артура сполз с седла его последний остававшийся в живых оруженосец. Жаль мальчишку, из него вышел бы толк... Прорыв удался. Клин крестоносной конницы пробил окружение, вырываясь на волю и пришпоривая измученных долгим сражением лошадей. Короткое замешательство врага дало еще несколько мгновений оторваться от возможного преследования. Но его не было. Если европейцы устали в битве, то же самое можно было сказать и об их противниках. Оба войска нуждались в отдыхе. Но Конрад далеко не сразу позволил сделать привал и хотя бы оказать помощь раненым. Время было дорого. А у большинства пострадавших шансов все равно не было. Артур, глядя на торопливо наложенные повязки, тут же набухающие кровью, думал о том, что завтра, в крайнем случае, послезавтра эти бедняги уже будут беседовать с апостолом Петром у райских врат. Здесь, посреди каменистой пустыни помочь им нечем. Впрочем, в Никее помощь была бы едва ли эффективнее. Разве что раненым не пришлось бы трястись целые дни верхом, ежеминутно ожидая засады или нападения. В том, что сарацины не оставят их в покое, Артур был совершенно уверен. Его ожидания оправдались. Уже на следующее утро, когда в предрассветной мгле на краю их импровизированного лагеря словно из тени возникли несколько всадников, зарубивших часовых и исчезнувших прежде, чем поднялась тревога. Такой же короткий, кровавый и оставшийся без ответа набег произошел ближе к вечеру. И на рассвете, и около полудня... Враг был рядом, кружил вокруг, напоминая о себе и отнимая по несколько жизней. А они не могли дать отпор, потому что на погоню за летучим отрядом не хватало сил. Оставалось только спешить вперед, насколько позволяли загнанные лошади. Спать с оружием в руках, выставлять многочисленные караулы. И молиться... Помогало все вместе плохо. Остатки войска продолжали таять на глазах. А до крепости было еще дней семь пути, если не больше.