И вот теперь Иоанн смотрел на разломанную монету, и в душе последний раз приподняла голову совесть. Присяга, я же присягнул... как я могу обойти закон... А разве закон позаботился о тебе? Что он тебе дал за верную многолетнюю службу? Да и много ли вреда будет от одной не уплаченной пошлины?.. - Проезжайте, - хриплым голосом велел протоспафарий и махнул двоим солдатам, чтобы они отворили ворота. Торговец остался стоять в сторонке, пока его товарищи въехали под своды, ведя его коня на поводу. Десять всадников. Наверное, торгуют каким-то мелким товаром, раз нет вьючных животных... Иоанн проводил их взглядом, пока они шагом проехали мимо и через некоторое время скрылись за ближайшим зданием. Ворота снова заперли. Скоро караул закончится, и можно будет пойти отдохнуть... Отдыхать собирался не только Иоанн. Солдаты разбредались, кто куда, вернее, почти все - по харчевням, чтобы поесть, выпить и забыться. Гарнизонная служба не баловала разнообразием. Сарацины не отваживались нападать на крепость. Пока не отваживались... По темной улице, нетвердо держась на ногах, брели трое. Путь их, петляя от дома к дому, тянулся в сторону казармы. Внезапно сумрак позади них шевельнулся, складываясь в фигуры, идущие за солдатами след в след. Расстояние неуклонно сокращалось, но ромеи были слишком пьяны, чтобы что-то услышать. А может быть, преследователи ступали слишком тихо. Три тени скользнули еще ближе, заходя сбоку, а в следующий момент три кинжала ударили одновременно. Крики были задушены тут же. Сталь снова и снова впивалась в стремительно слабеющие тела. Наконец стоны стихли. Три трупа осели в грязь. В груди одного остался торчать кинжал, украшенный французской лилией. Другому убитому в руку сунули обрывок синего плаща. После этого тени растворились в ночном мраке, чтобы возникнуть через некоторое время уже возле городской казармы. В желтоватом свете фонаря у входа стало видно, что темнота скрывала обычную ромейскую военную форму, изрядно потертую и явно не первый день надеванную. Кто будет обращать внимание на очередную группку солдат, приплетшихся переночевать... Никто. Никто и не обратил.