Она не удостоила меня даже взглядом.
— Если разрешит товарищ Шарипов. Кабинет рядом с отделом доставки.
Я открываю дверь с табличкой “Шарипов М.X.” и вхожу.
— Что? — не говорит, а стреляет мужчина в гимнастерке, не отрываясь от бумаг, лежащих перед ним на столе.
Я представляюсь и тычу ему под нос удостоверение. Какая метаморфоза! Шарипов М.X. тут же вскакивает и тянет мне свою руку. На его лице сияет улыбка. В двух словах я излагаю суть просьбы. Он поднимает телефонную трубку.
— Пришлите ко мне Мендыгуль! — тоном приказа говорит он. Шарипов М.X., наверное, из отставников, в нем чувствуется военная косточка.
Мы молчим. Через несколько минут входит Мендыгуль, та самая девушка за окошком. Мендыгуль… Имя-то какое! В нем что-то таинственное, и я про себя подпеваю. “Мендыгуль, Мендыгуль..”
Мои покойные родители мечтали, что я буду музыкантом, а я стал старшим инспектором уголовного розыска. Музыкант из меня и не мог получиться, потому что, играя гаммы и “Этюды” Черни, я думал о том, как наша улица обыграет наконец в футбол соседнюю. Это был предел моих мечтаний.
— Вызывали, Мурад Хасанович?
— Да, — кивает он. — Помогите, пожалуйста, разобраться товарищу с заказной почтой, поступившей в наше отделение в конце мая и в начале июня.
— Хорошо, Мурад Хасанович.
Шарипов М.X. смотрит на меня, и вновь улыбка заполняет его круглое, до синевы выбритое лицо.
Мендыгуль… Мендыгуль…
Мы выходим с ней из комнаты. Навстречу — парень в ковбойке.
— Оразбаева! — говорит он — Ты не забыла о вечере? Ты читаешь Маяковского!
— Помню!
Ну вот, я и вспомнил. Лейтенант Габибулин говорил о том что сын Хромовой Зикен Бейсеев пьет от неразделенной любви к Мендыгуль Оразбаевой, работающей на почте. Мир все-таки тесен, особенно если он ограничен рамками Салтановска.
Мы идем молча. И вдруг я неожиданно для самого себя говорю.
— А я вас знаю, Мендыгуль.
— Вы — меня? — улыбается она. — Откуда?
— Вы уже помирились с Зикеном?
Ее глаза сразу становятся злыми.
— С Зикеном? Вы его знакомый?
— А что?
— А то, — резко отвечает она, — что если вы его знакомый…
Черт меня дернул за язык! Она отворачивается от меня, и я вижу, как начинает пульсировать у ее правого уха тоненькая синяя жилочка… Еще несколько секунд тягостного молчания — мы пришли.
Я листаю “амбарную книгу”. На имя Клычева заказная почта не поступала. Ни в мае, ни в июне. Я уже хочу закрыть “амбарную книгу”, когда мои глаза натыкаются на знакомую фамилию.
Пономареву И.А., улица Фрунзе, 6 — письмо из Заейска. От Маланиной А.И. Дата поступления — 4 июня 1960 года.
Я прыгаю от радости — мысленно — и закрываю книгу.
— Спасибо, — говорю я Мендыгуль.
Она молчит.
— Скажите, Мендыгуль, а где у вас междугородная телефонная станция? Есть такая?
— Рядом с нашим домом.
— До свидания, Мендыгуль Оразбаева! А Зикена я вовсе не знаю. — И я улыбаюсь.
Она растерянно хлопает длинными, загибающимися ресницами.
…Междугородная телефонная станция.
— С вашим городом у нас автоматическая связь. С Алма-Атой нет. Для того, чтобы позвонить из Алма-Аты в Салтановск, разговор нужно заказать, — объясняет начальник станции, милая русоголовая женщина с усталым взглядом.
Через несколько минут я уже внимательно изучаю список телефонных номеров. Собственно, меня интересует лишь один телефон в Салтановске — 2–54–67. Это номер домашнего телефона покойного учителя Клычева. Кто и откуда ему звонил в конце мая или в начале июня?.. Из Алма-Аты Клычеву не звонили. На всякий случай я проверяю весь май. И даже апрель, хотя это уже для перестраховки. А вот из нашего города Клычеву звонили 3 июня.
Абонент 26–45–75 — абоненту 2–54–67.
Абонент 26–45–75 — это Галицкая Ксения Эдуардовна.
Круг замкнулся. Минхан Ергалиевич Абугазин может быть доволен. Кое-что я привезу ему из Салтановска.
Мы едем на улицу Фрунзе. Короткая остановка у телефона-автомата.
— Ангелина Федоровна? Шигарев беспокоит. Вы не будете возражать, если я к вам на несколько секунд заскочу? Что? Хорошо, давайте опять у памятника Джамбулу.
Когда-то в школе мы учили стихи великого акына. Интересно, а как Мендыгуль Оразбаева читает стихи Маяковского?..
Я замечаю Ангелину Федоровну. Она идет торопливо Все-таки это удивительное зрелище: торопливый мелкий шажок изящной женщины. Неужели Пономарев из-за нее стал убийцей? Ах, страсти человеческие… Сколько из-за вас оказалось загубленных жизней?!
— Я отниму у вас совсем немного времени.