— Да уж, пожалуйста…
— Кто такая Маланина А.И.?
— Анастасия Ивановна? — ее глаза широко смотрят на меня. — Это бабушка моего мужа. Она живет в Заейске. А что?
— Когда пришло от нее последнее письмо?
— Не помню… Простите, вы что-нибудь узнали о нем?
— Пока нет. Вы могли бы показать мне письма Маланиной?
— Да.
— Я подвезу вас.
Она не приглашает меня в дом. Салтановск — маленький городишко. Здесь все друг о друге знают всё. Я понимаю, ей не хочется давать лишних поводов для сплетен, боится, что дойдет до мужа. Значит, она верит, что он вернется? А если Пономарев уже четвертого июня решил сжечь за собой все мосты и для этого поджег дом на улице Мосягина?
— Вот. — Она протягивает пачечку писем в конвертах.
— Коля, поехали!
У дома, на котором висит вывеска “Ателье”, Ангелина Федоровна просит остановиться. Она молчит, пока я читаю. Письма как письма. Письма старого человека. “Ванечка”… “Ангелочек”… “Милые”… На каждом конверте крупным почерком выведено: “г. Заейск, В-22, ул. Красных Партизан, дом 7”.
Я возвращаю письма.
— Я выйду здесь, — говорит Ангелина Федоровна — Умоляющий взгляд. — Я понимаю… Но я прошу сообщить мне, если… — она не заканчивает, но я все понимаю. Мне ее искренне жаль. Представляю, каково ей будет потом. Ей, наверное, придется уехать “Муж убил любовника. Слыхали?!” Доказать еще нужно. Нельзя человека называть преступником, пока не доказано, что он им стал.
Я возвращаюсь в горотдел. И кладу перед Сенюшкиным листок, на котором написан адрес Маланиной
— Что это? — спрашивает Михаил.
— Может быть, Пономарев…
У него приоткрывается рот, и он ошарашенно хлопает белесыми ресницами.
— Кузьмич, быстренько свяжись с Заейском. Пусть установят наблюдение за домом Маланиной. Пономарева, если он там, брать пока не надо. Лишь в крайнем случае. Ты звони, а я вылетаю.
Заейск — местная линия. Триста километров. Час лету. И “болтанка”. Ненавижу летать на местных авиалиниях. Когда самолет отрывается от полосы, я внезапно думаю о том, что Мендыгуль Оразбаева должна хорошо смотреться на сцене Тоненькая девушка с распущенными черными волосами. Одна на огромной сцене, сопровождаемая лучом прожектора…
В Заейском аэропорту — слишком звучное слово для небольшого, неровного поля — меня встречает плечистый мужчина. Я никогда не видел его, а он меня. Но мы почему-то сразу узнаем друг друга.
— Товарищ Шигарев? — на всякий случай спрашивает он.
— Да.
— У выхода — машина.
— Сенюшкин давно звонил?
— Полтора часа назад.
Молодец Михаил, оперативно сработал.
— Дом взят под наблюдение.
— Он там?
— Да, — кивает мой спутник. — Здоровый мужик. Похоже, штангой и борьбой занимался. У него на шее бугры и уши примяты.
Это известие меня не радует. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь выжимал или ставил в “партер” мои семьдесят пять кэгэ.
В машине сидят еще двое молодых людей. Обычных. В рубашках с расстегнутыми воротниками — жарко.
Здороваемся, знакомимся.
Мне хочется спросить, смогу ли я улететь сегодня обратно, но я не спрашиваю. Назад, в Салтановск, по идее, я должен улететь вместе с Пономаревым. А его еще нужно взять. А в таком деле бывает, что бабушка и надвое скажет. Кстати, о бабушке. Надо сделать гак, чтобы Маланина ничего не поняла. Черт возьми, если бы кто-нибудь знал, как нам мало радости доставляет кого-то брать…
…Машина остановилась около забора.
— В дом пойду я.
— Лучше вдвоем, товарищ капитан!
— Нет, я один пойду. А вы тут разберитесь, кто что
— Все путем…
Хорошие парни. Спокойные. Веселые. Мне такие нравятся. За все время, что ехали, ни одного вопроса. А зачем спрашивать? Сегодня я их гость, они мне помогают. Основная задача ясна: нужно задержать человека, который в настоящее время находится в доме номер семь по улице Красных Партизан. Его фамилия Пономарев. Вот и все.
Я поднимаюсь на крыльцо и стучу в дверь. Ее открывает высокий мужчина.
— Вы Пономарев? — спокойно спрашиваю я. — Иван Алек…
— Да, — настороженно перебивает он. — А в чем дело?
— Я из уголовного розыска.
— Да?.. Очень приятно…
Он хорошо держится, но в глазах мелькает испуг.
— Проходите в дом. — Пономарев делает шаг в сторону. У меня неважнецкая позиция: он остается за спиной.
Я вхожу. Сзади тяжелое дыхание. На всякий случай рука у меня в кармане, но ничего не происходит. С моей стороны по обыкновению просто мера предосторожности,
В доме никого нет. Тем лучше.
— Объясните, — улыбается через силу Пономарев, — почему мною заинтересовался уголовный розыск?