— Лезвия мечей узкие.
— И это тоже. Четкие удары. — Цзян Чэн открыл дверь. — Сегодня пойдем допросим жену Лю Чувэя.
Вэй Усянь кивнул и вошел следом за Цзян Чэном.
***
Жене Лю Чувэя, Лю Цзяо, было чуть больше сорока. Она не бросалась в истерику, не заламывала руки, просто смирно сидела — в белом ципао и платке, потупив взгляд в пол. Муж ее был на два десятка лет старше.
Цзян Чэн и Вэй Усянь навестили ее дома, она пригласила их в хорошо обставленную, по-европейски, гостиную, подала чай и пирожные с цветком османтуса. Денег в семье Лю было достаточно, да и сам Лю Чувэй оставил бездетной жене хорошее состояние. Он был банкиром, кутилой, деньги сыпались у него из рук как дождь: выпивка, девушки, игорные дома. Опера, вот. Пекинская опера. И любовница, одна из многих.
Лю Цзяо сидела, поникнув головой, еле заметно дрожащими пальцами теребила подол ципао.
— Вы знали, что у вашего мужа были любовницы? — спросил Цзян Чэн.
— Знала. Они у него всегда были. С самого первого года нашего брака. Он взял меня вдовой, и он знал, что я бесплодна. Но все равно женился на мне. Мы прожили вместе почти двадцать лет и никогда не ссорились.
— И вы принимали то, что у него всегда были любовницы?
Лю Цзяо резко подняла голову и посмотрела на Цзян Чэна неумолимым взглядом.
— Он принимал меня. Я принимала его. Наша жизнь нас устраивала, — сказал Лю Цзяо твердо.
Вэй Усянь вздохнул и пошевелился. Он оглядывал комнату — она была светлой, а сейчас так вообще забранной в белое, белые чехлы на большей части мебели. Только чайный столик оставили нетронутым, да несколько стульев. Лю Цзяо не горевала напоказ, но и не было похоже, что мотивом для убийства была ее ревность.
Если они так жили почти двадцать лет, то почему она не устроила убийство раньше?
Дожидалась, пока появится больше денег? Но Лю Чувэй всегда был богат. Он был из хорошей, известной семьи, получил образование в Европе, в Китае его ждала обещанная должность. Даже во время последней Опиумной войны он не разорился. Возможно, у него был теневой бизнес. Из-за которого его тоже могли убить.
«Нужно найти меч, если он существует», — подумал Вэй Усянь устало.
Вот только, где его искать — этот меч? Куда могло деться орудие убийства? Прочесать здание театра, окрестности, сквер?
— Пойдем. — Вэй Усянь коснулся плеча замолчавшего Цзян Чэна. — Пусть Лань Хуань сделает своих «ищеек», и мы попробуем обыскать театр и окрестности.
========== 10. Прощай, моя наложница: Часть третья ==========
Лань Сичень ждал брата в зале для спаррингов. Лань Ванцзи никогда не опаздывал, но этим утром почему-то задержался. Десять минут тянулись как вечность, хотелось сесть и прикорнуть в уголке, но ежедневный спарринг для поддержания формы входил в их с братом распорядок с самого раннего детства.
Лань Сичень начинал нервничать, он постукивал кончиками пальцев по отделанной тусклым серовато-зеленым бамбуком стене. Небольшие окна, вдобавок закрытые складными ставнями, давали минимум света, но Лань Сичень уже зажег несколько газовых ламп. Полутьма обостряла чувства и заставляла быть внимательнее.
Лань Ванцзи наконец вошел, как будто влетел, высокий, снова в белом — снял с себя ханьфу, оставшись, как и Лань Сичень, в тонкой хлопковой рубашке и таких же брюках. Он разулся, аккуратно поставив обувь в нишу около скамьи в западном углу. Небольшое, с ладонь, зеркало Багуа с кисточкой из красных нитей тоже спряталось в нише, но в другой, уровнем выше. Еще в паре ниш стояли молочно-белые вазы с сухоцветами и бронзовая курильница. Циновки смягчали неизбежные падения. Вот и все убранство — аскетичное, но не без изящества.
— Ты долго, — сказал Лань Сичень.
— Прости, А-Хуань, — проговорил Лань Ванцзи, разминая кисти, — хотел кое-что проверить.
Они поклонились друг другу и встали в стойку друг напротив друга.
Лань Сичень ринулся первым, но Лань Ванцзи легко ушел в сторону, соскользнул, как поток.
— И что ты хотел проверить?
Лань Ванцзи нырнул с левой стороны, но Лань Сичень обернулся и блокировал удар.
— По поводу дела, — сказал Лань Ванцзи, — Кое-что меня смущало.
Они разошлись по начальным позициям.
— Двадцать лет назад произошло похожее убийство. Я уже говорил.
Лань Сичень встал прямо.
— И?
— Дата. Двадцать лет назад седьмого апреля.
— Убийство в этом апреле…
— Именно. День в день.
Лань Сичень покачал головой.
— Для убийцы это памятный день. Это зацепка. Хотя опять же не более чем искать иголку в стоге сена. Но таких иголок может быть много.
Лань Ванцзи кивнул. И двинулся вперед. Лань Сичень легко поймал его в захват.
— Не знаю, что с тобой, но ты стал медленнее.
— Просто устал.
Лань Ванцзи вывернулся и попытался опрокинуть брата, но тот держал слишком крепко.
— Бессилие?
Лань Ванцзи ослабил хватку. Лань Сичень отошел на шаг. Взял одну руку брата, задрал рукав, осмотрел. Проделал и с другой рукой — на правой чернели пятна как вереница звеньев цепи. Лань Сичень покачал головой.
— На сегодня закончим. Одевайся, пойдем я осмотрю тебя в кабинете.
Лань Ванцзи молча оделся и вышел из помещения.
Кабинет Лань Сиченя являлся и его лабораторией. Он был под завязку забит книжными полками, колбами, чанами, какими-то аппаратами, ящиками с кучами металлических деталей, шестеренками от часов, пружинками разного размера, измерительными приборами — и во всем этом царил известный лишь Лань Сиченю порядок.
В центре стоял гигантский стол, на котором булькало что-то светящиеся зеленым в котле. Вокруг этого загадочного котла было единственное относительно свободное пространство и два удобных кресла. Лань Сичень убрал с пола валяющиеся там неаккуратными кучами свитки и усадил брата в одно из кресел. Затем приказал раздеться по пояс. Лань Ванцзи выполнил требуемое. Лань Сичень взял измерительную ленту и измерил обхваты запястий, локтей и плеч Лань Ванцзи.
— Так я и думал. Разница между здоровой и пораженной заклятием рукой составляет полцуня. Не видно, если не приглядываться.
Лань Ванцзи молчал.
— Когда это началось?
— Не так, чтобы давно… Около года.
— А я дурак и не замечал. Я же каждую неделю тебя осматриваю. Что еще меняется?
Лань Ванцзи снова не ответил.
— Говори.
— Я… — начал Лань Ванцзи и замолк, — Мне кажется, я начинаю терять чувства. Пока только чувство окружающей температуры. Не различаю теплое или холодное. Могу залезть рукой в кипяток, и вода покажется не теплее молока.
Лань Сичень сжал губы.
— В свитке было всего одно слово в графе «последствия».
— Да, — Лань Ванцзи кивнул, — «исчезновение».
— Можно понимать, как хочешь.
Лань Ванцзи снова кивнул.
Лань Сичень издал тяжелый вздох и сел в соседнее кресло.
— Может, обратишься к Вэнь Цин? Она осмотрит тебя. У меня не хватает знаний.
Лань Ванцзи покачал головой.
— Ни к чему. Совершенно ни к чему.
Лань Сичень наклонил голову.
— Я знаю, это был твой выбор тогда — шесть лет назад. Но стоил ли он того?
— Он стоит больше. И не тебе говорить мне о выборе.
Лань Сичень тихо засмеялся.
— У меня нет таких проблем.
Лань Ванцзи поднялся и принялся одеваться.
— И хорошо.
Лань Сичень невидяще глядел на брата.
— Есть кое-что… «Книга об Измененных. Запретная техника».
Лань Ванцзи даже одеваться перестал, так сильно было его удивление.
— Легендарная книга из сгоревшей шестьсот лет назад библиотеки Гусу Лань? Эта книга — величайшее зло.