Дым, уплывающий кольцами под потолок, завораживал.
И снова Цзян Чэну снились алмазы. Цзян Чэн держал ограненный камешек на ладони и пристально смотрел в прозрачную грань. Иногда ему снилось прошлое, но не Юньмэн Цзян, а более далекое. Там был он сам и Лань Хуань. Их звали по-другому. Их отношения всегда были неправильными, словно Цзян Чэна поставили перед фактом, и выбора у него не было.
Словно всё было предопределено давным-давно.
Иногда Цзян Чэн во сне путешествовал по местам, в которых был раньше. Или не бывал вовсе.
На одной из граней тусклого сна-алмаза он видел Цзинь Гуаньяо. Наместник императора брал в руки серебряный кинжал с синей ручкой и делал тоненькие надрезы на тыльной стороне запястья. Кровь появлялась как красная ниточка, что прошила кожу. Цзинь Гуаньяо прикасался губами к ранке и слизывал кровь. Из глаз его лились золотые слезы, превращающиеся в золотые капли. Цзинь Гуаньяо в раздражении смахивал слезы на пол.
Он делал новый надрез — и снова слизывал кровь. Затем смеялся сардоническим смехом. Рот его тоже был окровавлен. Цзинь Гуаньяо поднимал глаза на кого-то перед собой. И смеялся именно для него. Или над ним.
На столе перед Цзинь Гуаньяо стояла голова на подставке. Лицо умершего человека застыло в чудовищной агонии. Глаза налились бешеной фиолетовой кровью. Губы стали не светлее речного камня.
***
Дворец наместника Императора в Циндао был одним из самых больших и красивых сооружений в городе. Полностью сложенный из белого дорогого кирпича, он представлял собой несколько связанных переходами башен с золотыми крышами.
Лань Сичень и остальные долго бродили по переходам, пока их наконец не провели в зал, где их ожидал Цзинь Гуаньяо. Это был просторный зал для чайной церемонии, отделанный мрамором в светлых тонах. Карпы Кои в большом бассейне посреди зала еле слышно рассекали воду.
Цзинь Гуаньяо сидел за столиком и разливал заваренный чай. Сегодня наместник Императора был одет в белое с золотым ханьфу — цвета своего клана. Его длинные волосы были заколоты сзади, а лоб венчала высокая диадема с драгоценными камнями.
Лань Сичень поклонился, остальные поступили также. Цзинь Гуаньяо показал рукой садиться рядом.
— «Колодец дракона» — это чай весны. Его надо пить вдумчиво и на природе. Но у нас приватный разговор, так что сегодня мы будем в помещении.
— Как вам угодно, — проговорил Лань Сичень. Вэй Усянь завозился, устраиваясь рядом поудобнее. Лань Ванцзи сидел без движения, выпрямив спину, и положив руки на колени.
Цзинь Гуаньяо тихо рассмеялся.
— К чему формальности? Мы же друзья.
Лань Сичень не улыбнулся — он ждал.
А Вэй Усянь ждал возможности уйти и прогуляться по дворцу.
Цзинь Гуаньяо вздохнул и подвинул три наполненные чаем пиалы.
— У меня была одна ценная вещь. И у меня был весьма ценный друг. А потом этот друг украл эту вещь.
Вэй Усянь поднял брови.
— Вы могли бы обратиться в Префекторию. Ну… Я ни за что не поверю, что у вас нет своей вышколенной организации для расследований, — сказал он. Лань Ванцзи слегка пошевелился и еле заметно ущипнул Вэй Усяня за бедро. Вэй Усянь закусил губу.
Цзинь Гуаньяо снова тихо рассмеялся.
— Умный молодой человек! — он наклонил голову и внимательно оглядел Вэй Усяня, уже без улыбки, — Да, у меня есть такая организация.
Цзинь Гуаньяо поднял пиалу и отпил глоток.
— Я знаю, что вы все Измененные, а не просто заклинатели. И поэтому именно вы мне и нужны, — он сделал паузу, — Вам придется поймать Измененного и вернуть украденную у меня вещь.
— Что именно он украл? — спросил Лань Сичень.
— Одну очень дорогую мне книгу.
— Кто этот Измененный?
— Его имя Сюэ Ян, — ответил Цзинь Гуаньяо, — И он очень силен.
========== 21. Смех в аду: Часть вторая ==========
Человек в белом слепо ходил по опрокинутому в закат городу: они друг с другом прощались.
Сяо Синчэнь и раньше бывал в Циндао, но еще будучи зрячим и еще с живым Сун Ланем. Теперь он слеп, и теперь он один.
Сяо Синчэнь не видел, что закат окрашивал стены домов и воду в каналах в красноватые оттенки — словно смотришь на окружающее через цветное стекло. Но Сяо Синчэнь чувствовал тепло заходящего солнца. Каждый цвет имеет свою температуру. Красный был самым теплым.
Циндао был похож на лежащую к верху брюхом звезду. Пять лучей: северо-западный район, юго-западный, центральный, северный, юго-восточный и северо-восточный. Город-звезда лежал у ног человека в белом. Вены каналов и две пересекающиеся полноводные реки питали его, волнами от небольшого ветерка бились у ног. Ажурной ковки мосты и скамейки на набережным чернели, углубляя тени. Аккуратные деревья, склонив уже отяжелевшие кроны, провожали каждый следующий шаг. Брусчатка тихих районов легко ложилась под ступни.
Это был красивый город, он мог принять с распростертыми объятиями, а мог и не принять вовсе — как красавица-наложница из Императорского дворца, изменчивая в своем настроении.
Сяо Синчэнь быстро направлялся на север. Он и так примелькался своим белым одеянием и повязкой на лице. Мотыльки летели, не отставая ни на шаг. Легкий стрекот их крылышек был единственным спутником.
Тени оставались позади. Но одна тень бесшумно двигалась след в след за Сяо Синчэнем. Эта тень прилипала к стенам, когда Сяо Синчэнь останавливался и прислушивался. И эта же тень отделялась от стен и двигалась следом, стоило Сяо Синчэню продолжить дорогу.
Сяо Синчэню почудилось, словно кто-то издал смешок. Он остановился и резко обернулся. Птицы рассекали небо и оставляли свои крики, как метки, там. Где-то, на соседней загруженной улице, промчалась коляска, и извозчик что-то неразборчиво крикнул. Женщина открыла окно и вылила на улицу помои. Пара-тройка ребят пробежала мимо, задирая друг дружку. Залаяла побеспокоенная собака.
Сяо Синчэнь вздохнул и сделал шаг вперед.
— Давно не виделись, Сяо Синчэнь, — прошептала тень у него за спиной.
***
— Сяо Синчэнь ушел, но он — единственный, кто знал о Сюэ Яне, — задумчиво произнес Вэй Усянь, — Цзинь Гуаньяо даже ничего полезного не сообщил…
Вэй Усянь налил в чайник вино и пил его вместо чая. На удивленные взгляды он не обращал внимания. А самого яростного взгляда в комнате не наблюдалось — Цзян Чэн опять зависал в опиумной курильне.
— Мы знаем, что у него несколько способностей: быстрое передвижение, скрытность, обездвиживание, — сказал Лань Сичень.
— У нас вообще хватит сил его поймать? — Вэй Усянь наклонил голову. В руке он держал пиалу, и устраивал в ней водоворот, покачивая ее из стороны в сторону.
Он стал ловить себя на мысли, что ему действительно не хватает вздохов, кривляний, закатывания глаз, едкости Цзян Чэна. Как-то все пусто стало без него. Вэй Усянь вздохнул и опрокинул в себя вино одним глотком. Лань Ванцзи тихо подошел и положил руку на плечо Вэй Усяня.
— А я что? — спросил он, — Я ничего!
Лань Ванцзи слегка сжал руку. По выражению его лица ничего нельзя было прочитать.
— Я сделал запрос в Префекторию, послав им список примет. У Сюэ Яна есть очень характерная примета — отсутствие мизинца на левой руке.
— Хоть что-то… — сказал Вэй Усянь и налил себе еще.
***
Через неделю безделья Цзинь Гуаньяо вызвал их к себе снова.
В бумаге, которую он прислал, значилось, что у него есть дополнительная информация. Цзян Чэн снова не пошел с ними. Вэй Усянь дважды его вытаскивал за шиворот и дважды получил ответом в зубы.
— Ну и проваливай! — прокричал Вэй Усянь, наблюдая как спина брата исчезает под аркой входа в курильню.
Вэй Усянь потер потревоженный подбородок: ну хоть зубы целы, и на том спасибо. Цзян Чэн на этот раз бил лишь в четверть силы, играючи. А может, сил у него просто не было — опиум высосал его до суха, сделал слабым как младенец.