— В чем состоит твоя способность как Измененного?
Сяо Синчэнь пожал плечами.
— Ничего особенного. У меня нет глаз, но мне они и не нужны. Отличный слух, реакция, осязание. Я чувствую идущий поезд, который находится отсюда за десяток ли, как будто он рядом. Могу настраиваться на что-то определенное и чувствовать это.
Цзян Чэн привстал и кинул пиалу в Сяо Синчэня, тот протянул руку и молниеносно поймал ее, как будто змея дернулась и поймала мышонка. Мотыльки над Сяо Синчэнем заволновались.
— Также у меня иногда получается управлять мотыльками. Но не всегда.
— А золото? — спросил Лань Сичень.
Сяо Синчэнь уронил голову на грудь, от чего его лицо скрыли волосы.
— По пути сюда я познакомился с девочкой, тоже Измененной. А-Цин.
Вэй Усянь поднял брови. Лань Ванцзи пошевелился.
— Она воровала золото? — впервые за все время произнес он.
Сяо Синчэнь кивнул.
— Она может становиться невидимой. Это ее способность.
— А золото…? — начал Вэй Усянь, — Для детей?
Сяо Синчэнь снова кивнул.
— Она хотела раздобыть плавильный чан и переделать награбленное в пластины, которые можно было бы легко продать, не опасаясь последствий.
Вэй Усянь ухмыльнулся.
— Умно, — протянул он, — Так где она сейчас?
— А вот этого я, как раз, и не знаю.
Вэй Усянь обернулся и посмотрел на Лань Ванцзи.
— Думаю, придется помочь.
Лань Сичень кивнул. Цзян Чэн нахмурился, но ничего не сказал.
***
Вэй Усянь перебирал бумаги в поисках хоть какой-нибудь зацепки, которая могла бы помочь найти А-Цин. Распахнулась дверь, и внутрь въехала коляска с Цзян Яньли.
— Цзецзе! — вскричал Вэй Усянь. Сзади нее маячил хмурый Цзян Чэн. Послышались детские голоса, и внутрь ввалилась толпа детишек, уже умытых, причесанных и накормленных — Лань Ванцзи и Цзян Яньли пол дня занимались этой шумной ватагой.
Цзян Яньли подъехала к Вэй Усяню, тот наклонился и заключил сестру в объятие.
— Я ненадолго, — сказала она, — Надо куда-нибудь устроить детей…
— Школа Гусу? В которой мы учились?
Цзян Яньли подумала и кивнула.
— Думаю, да. С главой Гусу, правда, я еще не связывалась. Это же расходы…
— Я свяжусь, — проговорил Лань Ванцзи.
— Он согласится их принять? — Цзян Яньли посмотрела на Лань Ванцзи.
— Дядя не сможет отказать. Я скажу, что просишь ты.
Вэй Усянь не поверил своим глазам: кажется, Лань Ванцзи слегка — ободряюще — улыбнулся.
— Я вот его видеть точно не хочу, — проговорил Цзян Чэн.
Вэй Усянь хихикнул.
— Кого он терпеть не может, так это меня.
Цзян Чэн криво улыбнулся:
— Может, он так привязанность выражает. Но ты и правда доводишь его до белого каления.
Вэй Усянь улыбнулся и протянул руку, чтоб погладить сестру по голове. Цзян Яньли засмеялась, схватила его за ладонь и пощекотала нежное место между указательным и средним пальцами.
***
— По ценности, но не по количеству, больше всего было украдено у Цишань Вэнь, — сказал Вэй Усянь.
Лань Сичень принялся ходить по комнате.
— Это плохо.
— Чем же?
— Про Цишань Вэнь ходят не очень хорошие слухи.
— Они очень активно интересуются Измененными, — закончил за него Лань Ванцзи, — И нам опасно туда соваться.
— Как будто ты когда-нибудь боялся опасности, — парировал Вэй Усянь.
— Но в любом случае, нам нужно будет разработать план, — проговорил Лань Сичень, замерев у окна.
Солнце садилось, и краски смывало, словно оно забирало их за собой. Мир замолкал, но из углов домов, из притаившихся теней выползала настороженность.
========== 6. Дело о белых мотыльках: Окончание ==========
Чтобы что-то потерять, ты должен сначала это обрести. И наоборот.
С ними вели войны и их же в них использовали. Они создавали хлипкие государства, которые быстро разваливались то ли из-за алчности, то ли от отчаяния. Их уничтожали, их боготворили.
Измененные всегда были где-то посередине: между человеком и небожителем. Между адом и раем. Между зверем и ангелом. Измененные зависели от своей силы, но не желали ее. Она приходила, когда ее не ждали. Она приходила в момент величайшей боли и величайшего отчаяния, в кризисный момент. Она приходила не к каждому, слепо выбирая «носителя», который теперь вынужден был с ней сживаться.
Многие желали стать Измененными, но не многим это удавалось.
Вэй Усянь был неправильным Измененным, носителем чудовищной, темной, разрушительной силы, он родился таким или стал когда-то, когда не помнил — он не знал. Это была его ноша, его кара, его вина, его грех и его страсть. Это была его жизнь. И об этом поведает наш рассказ.
К войне нужно уметь подготовиться, прежде чем выступить в бой. А Вэй Усянь просто напился.
— Без меня, — сказал он Лань Ванцзи, который встал поперек загаженной комнаты истуканом в белом.
Лань Ванцзи сдернул одеяло с Вэй Усяня и подождал, пока тот проорется и проноется: все вперемешку.
— Я вообще вам не нужен! Я бесполезен! — заявил Вэй Усянь, со стоном уткнувшись в подушку.
— Кто так сказал?
— Цзян Чэн. Он постоянно так говорит.
— И ты его слушаешь?
— Он — мой брат. Мне приходится.
Лань Ванцзи подошел к окну и распахнул шторы. Окна, расчерченные витражами, пустили разноцветные пятна света по комнате. Стол Вэй Усяня был завален пиалами, кувшинами, чайниками, книгами, какими-то клочками бумаги — и всё под слоем пыли. Лань Ванцзи чихнул.
— Я специально не убираюсь в твоей комнате, потому что это твоя комната.
— И хорошо. Может, ты еще и уберешься прочь из моей комнаты, потому что это моя комната? — заявил Вэй Усянь, приподнимая голову и осоловело моргая.
— Если ты можешь произносить длинные осмысленные фразы, значит уже проснулся.
— Черт! — проговорил Вэй Усянь и спустил ноги. Он долго и задумчиво глядел перед собой. Поджал пальцы, поскреб пол.
Лань Ванцзи смахнул пыль со стола.
— Что вы решили? — спросил Вэй Усянь.
Лань Ванцзи еле заметно пожал плечами.
— Пойдем вместе. Лань Хуань, ты, я, Цзян Чэн и этот с мотыльками…
— Его тоже с собой?
— Он бы все равно не остался сидеть на месте. Из-за девчонки.
— Все равно не понимаю, на кой-черт вам сдался я.
— Ты легко сдаешься.
— Теперь я не легко решаюсь.
— Когда тебя это останавливало?
Вэй Усянь промолчал.
— Когда я был на стартовой площадке дирижаблей, то Цзян Чэн засек меня, — сказал он после паузы, — Я не удержался. Это слепое желание.
— Что ты сделал?
Вэй Усянь поднял взгляд на человека перед собой и слегка улыбнулся. В его улыбке было больше горечи, чем чего-то еще.
— Знаешь, как мне хочется докончить то, что я не докончил шесть лет назад? Ты даже не представляешь…
— Это так сложно — ничего не делать?
— Представь себе.
Лань Ванцзи, расправив полы ханьфу, сел рядом на кровать.
— Второе заклятие сковывания, — сказал он.
Вэй Усянь покачал головой.
— Нет, — твердо заявил он, — Слишком опасно. Ты можешь погибнуть. Моя сила и так жрет тебя изнутри. Ты давно был у врача?
— Лань Хуань осматривает меня.
— И что?
Лань Ванцзи сжал губы.
— И что он сказал? Не скажешь ты, я сам у него спрошу.
— Собирайся, — ответил Лань Ванцзи вместо этого и встал с кровати.
***
Цишань Вэнь засели в замке — громадине из серого кирпича. У них было много денег, но еще больше у них было жажды обладания. Много лет назад они проиграли войну, но не сгинули до конца — их планы стали тихими, мало понятными кому-либо другому, кроме них. Явный и теневой бизнес поддерживал их… Не всегда честный. Не всегда законный. Но за большие деньги можно простить многое.
Грозовые тучи зависли над Циндао, где-то, еще вдалеке, била молния. Мир приобрел сизый оттенок, оттенок тревоги.