— В этом доме тоже много потайных комнат?
— Этот дом невероятно скучен, — он взял мою руку в свою. — Пойдем ужинать.
— Тогда зачем он тебе?
Эрик отпустил мою ладонь и отодвинул для меня стул.
— У тебя графит на лице, Шарлотта.
— Что? Правда?
Прежде чем я успела достать зеркальце, он коснулся пальцами моих губ, размыкая их. Я даже вздохнуть не успела, когда надавил сильнее, заставляя приоткрыть рот, а потом скользнул влажными подушечками по щеке. Беспардонно-интимный жест заставил замереть, пока Эрик стирал следы моего рабочего дня с кожи. Наверное, стоило его остановить, убрать руку или сказать, что приличные люди для такого пользуются платком, но…
Ничего приличного рядом с ним со мной не происходило.
Несколько долгих мгновений он смотрел мне в глаза, смотрел так глубоко, что я забывала дышать. После чего коснулся спинки стула.
— Полотенце для рук, — Эрик указал на стоявшую рядом с приборами странную коробочке с крышкой. — Горячее. Не обожгись.
И правда, стоило мне стянуть перчатки и снять крышку, как изнутри повалил пар. Внутри оказалось влажное полотенце, которое приятно пахло травами. Дожидаясь, пока оно остынет, взглянула на него. Вопреки этикету и любым правилам, его место оказалось совсем рядом с моим. Не напротив, не во главе стола, а рядом. Даже свечи, плачущие от жара, были плотно придвинуты друг к другу. Возможно, именно поэтому в комнате было так темно: их свет едва перетекал на нас и на блюда.
— Что тебе положить, Шарлотта? Салат или жаркое?
— Салат, — пробормотала я. — И жаркое.
Хотя решительно не представляла, из чего этот странный салат с какими-то прозрачными белыми макаронинами: тонюсенькими, как иглы, и длинными, как нитки. Зато жаркое пахло так, что мне даже захотелось есть. Несмотря на то, что днем мы только немного перекусили пирогом, припасенным одним из художников, голодной я себя не чувствовала. До этой минуты.
— Как прошел твой день?
— Чудесно, — выдохнула я, чувствуя себя неловко от того, что приходится сидеть так близко к нему. Возможно, после случившегося понятие «неловко» было чересчур громким, но именно это я сейчас и испытывала.
— Чудесно, — повторил Эрик и потянулся к высокой глиняной бутыли, чтобы наполнить мой бокал.
— Нет! — вскрикнула я и тут же добавила. — После вчерашнего…
— Здесь нет алкоголя, Шарлотта. Это напиток на основе иньфайских ягод и трав, который снимает усталость, придает сил и пробуждает аппетит.
— А, — сказала я, все еще недоверчиво косясь на бутыль. — Тогда ладно. Хотя на аппетит я не жалуюсь.
Эрик улыбнулся.
— Похоже, ты единственная леди, готовая открыто признаться в своих аппетитах.
— Аппетитах?
— Вчера ты открыто признавалась в аппетитах, никак не связанных с едой.
От такого заявления я чуть не уронила салфетку, которую собиралась расстелить на коленях.
— Ты мог бы говорить об этом не так откровенно?
— Мог бы. Но не хочу. Особенно рядом с тобой.
По цвету напиток напоминал вино, а вот по запаху — скорее, ягодный компот, который летом так любила готовить Эби. Правда, в винах я не особо разбиралась, а если быть точной, не разбиралась совсем. Иначе не выпила бы вчера столько пузырьков.
Интересно, с Камиллой он тоже так откровенно обо всем разговаривает?
Наверняка!
Ревность кольнула сердце металлической занозой, причем по ощущениям, эту занозу для начала сунули в кипяток.
— Не думаю, что я единственная, — хмыкнула я и разгладила салфетку, — готовая в таком признаваться.
— В аппетитах по поводу еды точно единственная, — ответил он. — За чудесный вечер, Шарлотта.
— За быстрое обучение, — заметила я и подняла бокал.
— Значит, тебе понравилось в театре?
— Очень, — заметила я. Какой-то демоненок толкнул меня в затылок, не иначе, потому что я тут же добавила: — Там столько хороших людей… и все они удивительно тепло ко мне отнеслись. Каждый норовил подать стул, если я уставала, или принести чай.
Глаза Эрика сверкнули, но я только подцепила вилкой кусочек мяса.
— Безумно приятно, когда мужчины признают твои способности и не стесняются об этом говорить.
— Приятно? — вот теперь его глаза потемнели, а может быть, это мне просто показалось.
— Безумно, — добавила я с улыбкой.
Которая, впрочем, тут же погасла, когда в его глазах отразилось пламя свечей. Раньше я думала, что такое только в книгах пишут, но нет, язычки пламени словно перетекли в радужку и обратно. Только на этот раз свечи словно впитали холод и темноту, даже потускнели слегка.