Маша и Мортус на невообразимой скорости рванули к черной дыре, превратившись в маленькие черные точки на фоне неба, и затем исчезнув. Спустя миг черная дыра схлопнулась до крохотного объема, втягивая в себя желтые щупальца раскаленного газа, и тоже исчезла, оставив после себя лишь пустоту.
Солнце ослепило мне глаза, и я потерял устойчивое положение в воздухе, кое-как сумев расправить руки и ноги, чтобы потоки воздуха подхватили плащ за перепонки.
Я увидел море. Оно успокоилось. Валастары дрейфовали рядом с горой, покачиваясь на волнах, и я решил, что наши взяли крепость штурмом. Но звуки боя до ушей не доносились.
И меня это не волновало. Ни капли. Маша исчезла, навсегда, и я давил в себе желание разнести этот дрянной мирок только потому, что она попросила поддержать его. Меня одолела злоба, клокотавшая в груди, и мне хотелось немедленно разрезать Алландела на части. Это же он воспользовался отсутствием Мортуса, и нарушил Равновесие. Из-за него нас с Машей выдернуло в эту чертову антерру, в эту проклятую Ангельскую Землю.
Раз уж Алландел теперь человек, как Мортус сказал, проблем с ним не будет. Меня не интересовало, какими боевыми навыками он владел, не интересовало, как силен был. Все, что я видел перед мысленным взором — изрубленное тело Алландела и окровавленную маску на его лице.
Мне по-настоящему захотелось убить. Не из чувства защитить, не из чувства справедливости, а из чувства кровожадности. Я вспомнил себя после битвы с Таламриэлем, где я орал о милосердии и переговорах, и мне стало тошно от самого себя.
Я черной тернью скользил над морем, и нацелился в дыру в крепости, которая вела в тронный зал. Плащ раздул мембраны и помог мне сбавить скорость.
Я влетел в дыру и приземлился на красный ковер, рядом с мечом Галахада. Меч никто не трогал с момента смерти владельца. Я сразу же схватил ножны левой рукой, а правой вцепился в рукоятку с такой силой, что кожа на фалангах пальцев побелела. На мой свирепый взгляд Алландел не обратил внимания.
Он беззаботно расселся на троне, закинув ногу на один подлокотник, а спиной упираясь в другой. В руке он держал костяное копье. Его маска валялась на ковре, а сам он отстраненно глядел в стену. Я чуть челюсть от удивления не обронил, когда увидел, что это Саша Гревцев.
— Саша? — я даже расслабился немного, ослабив хватку.
Я чувствовал тоже, что и в прошлый раз, когда мы с ним поссорились, а потом встретились снова. Как бы сильно Саша мне не напакостил, через полгода я его прощал, и с улыбкой жал ему руку. Как никак друг детства, да и характер у меня был отходчивый.
Был.
— У тебя пять минут, чтобы объяснить, что ты тут делаешь. Башку я тебе снесу в любом случае, что бы ты мне не рассказал, — я снова ощутил злобу, и стиснул рукоятку меча. — Я даю тебе право на исповедь.
— Все еще считаешь себя Мортусом? — Саша иронично на меня покосился. — Нам больше нет нужды драться. Я обычный человек теперь, и ты тоже. Ангелы сложили оружие. Люди антерры свободны. Я бессилен. Не этого ли ты добивался?
— Зато я не бессилен, — я вынул меч из ножен на пару сантиметров, и лезвие эхом звякнуло в стенах тронного зала.
— Ты так и не понял, что происходит? — Саша отпустил копье, и оно грохнулось на пол. — Это ведь не параллельный мир.
— Что?
— Нас с тобой затянуло в место, которое создано с твоей подачи.
— Ты как всегда, — я ухмыльнулся. — Сам нагадил, а потом пытаешься винить во всем других. Что на этот раз, а? Когда ты трахнул мою жену, то сказал, что я плохой муж. Когда ты спас меня от травли в младших классах, сказал, что дело во мне и я слишком слабый, и потому мне надо с тобой дружить. Но времена изменились, я окреп, и понял, что ты паразит.
— Такова моя природа, — вздохнул Саша. — Не знаю, с чем это связано, но паразитировать на чужих слабостях и чужом горе — моя сущность. Для меня этот так же нормально, как для тебя спасать людей. Слушай, Андрюх, ты можешь попасть домой сейчас. Без лишнего кровопролития. Теперь тебя можно разбудить. Понимаешь ли, это все — предсмертный сон маленькой девочки Милены, которой ты внушал идею о существовании волшебного мира. Эта фантазия смешалась с природным предсмертным страхом, и мир получился жестоким. Я не знаю, как это работает, как устроено, но все мы почему-то оказались здесь. Дело в том, что и ты, и я — всего лишь проекции подсознания маленькой девочки, которые каким-то образом зацепили рассудки нас, умирающих. Андрей и Саша сейчас на Земле, в коме, если тебе интересно.
— Это бред, — усмехнулся я. — Ты просто хочешь свалить вину на Милену, а не на себя. Ты так всегда делаешь.