Ко мне подошла женщина лет пятидесяти, одетая во все черное. Ее лицо было покрыто толстым слоем макияжа, включающим и накладные ресницы.
— Так значит, ты новая подружка Стивена? — заорала она и спросила, что я буду пить. Судя по всему, это была Молл.
— Чашку чая, пожалуйста, — взвизгнула я.
— Я имела в виду спиртное, — завизжала она в ответ.
— А, тогда стакан белого вина.
— Когда я говорю «спиртное», это означает выбор между светлым и темным «Гиннессом».
— У вас есть вода?
— Где-то была целая канистра. Присядь где-нибудь, сейчас принесу.
Долгое время я сидела на краешке дивана, ни с кем не разговаривая. Люди вокруг меня постоянно передавали друг другу какие-то самокрутки, и я подозревала, что внутри находится отнюдь не обычный табак. Одну из самокруток вручили мне. Я опасливо взяла ее и, не решаясь затянуться, передала дальше.
Стивен исчез. Молл принесла воду, и я продолжила размышления о том, что понапрасну трачу здесь время, а могла бы быть дома и заниматься чем-нибудь полезным, например, наводить порядок в своей комнате или гладить. Или сидеть в «Одеоне» и смотреть фильм «Набалдашник и метла» с Робом и Гари.
Потом пришел Стивен, сел на подлокотник дивана сзади меня и накрыл ладонями мои груди. Я чуть не умерла от стыда. Со мной еще никто так не вел себя на людях.
— Ты знаешь, что ты красивая? — завопил он мне на ухо.
Несмотря на шум, окружающие вели дискуссию на тему «Следует ли Соединенному Королевству принять участие в войне во Вьетнаме». Похоже, что на диване большинство были категорически против. Женщина, сидевшая на полу, спросила, видел ли кто-нибудь новую телепрограмму «Летающий цирк питона Монти». Все, за исключением меня, видели и считали, что программа — супер. Марион программа с первого взгляда не понравилась, и она отказывалась ее включать. Надо будет попросить тетю, которая еще не вышла из своего странного задумчивого состояния, на следующей неделе включить питона Монти.
Шум неприятно давил мне на уши. Мебель издавала странные звуки. Я заподозрила, что она самостоятельно передвигается по комнате. Молл принесла на тарелках бутерброды с мясным фаршем. Я спросила у Стивена, кто она такая.
— Мама Пита. — Он выпустил мою правую грудь, чтобы взять бутерброд. — Она любит, когда здесь собираются люди. До того как она вышла замуж за папу Пита, Молл выступала на сцене. Когда магазин наверху закрыт, мы иногда тут репетируем. Проблема в том, что акустика здесь дерьмо.
Несколько часов спустя мы вернулись в «Каверн» на вечернее выступление «Амбрелла мэн». Нас было человек десять или двенадцать. К этому времени легкий дождик превратился в ливень. Вся компания втиснулась в микроавтобус. Мне казалось, что сидеть друг у друга на голове очень опасно, но остальных это, похоже, совсем не волновало.
Внезапно я осознала, что у меня нет ничего общего с этими людьми. Мы по-разному одевались, по-разному говорили, даже запах у нас был разный. Кроме меня здесь не было ни одного человека в отутюженных джинсах или начищенных до блеска туфлях. Ни у кого не было такой аккуратной прически, а мои глаза без подводки и теней мне самой почему-то казались неодетыми. Я чувствовала себя бесцветной и неинтересной.
Мы ввалились в «Каверн», и музыканты тут же исчезли. Девчонки болтали друг с другом, полностью игнорируя мое присутствие. Когда мы покидали «хату Молл», Стивен сказал ей: «До встречи, красавица». Я задалась вопросом, что мы будем делать дальше. Опять сидеть, слушать оглушительную музыку, орать друг на друга и курить сомнительные сигаретки? А потом? Мне казалось, я знаю, что произойдет потом, и меня это ничуть не прельщало.
Сегодня днем в моей жизни произошло нечто новое, и я была рада, что приобрела этот опыт, но одного раза с меня было довольно. Стивен был не в моем вкусе, я тоже не соответствовала его ожиданиям. Я могла часами таращиться на луну или прекрасный закат, но время, проведенное в квартире Молл, считала выброшенным на помойку.
Стивен пел одну из своих собственных композиций. У него был красивый голос, он очень хорошо играл на гитаре и казался мне чертовски привлекательным, но в его присутствии мне не было так хорошо и радостно, как с Робом Финнеганом.
Я вышла из «Каверна». Было уже почти девять часов, дождь прекратился, наступил чудесный летний вечер. В тускнеющем голубом небе висел огромный огненный шар заходящего солнца. Я забрала машину со стоянки и поехала к мисс Бернс. Мне ужасно хотелось увидеть мать, просто так, без всякой причины. И я спрашивала себя, успею ли я заехать к Робу — его мне тоже ужасно хотелось видеть.