При первой встрече Кварея хмыкнула, рассмотрев кузину хорошенько, и велела суровой тетке лет пятидесяти найти для ее родственницы «комнату попроще». Кэйла держалась, пока ее вели по богато убранном коридору, держалась, пока ей показывали клетушку с узкой койкой и тумбочкой, держалась, пока не закрылась дверь. Потом она упала на кровать и уснула. Вот такая у девушки была реакция на стресс.
В тот раз она проспала восемнадцать часов! А когда проснулась, начала медленно привыкать к новой жизни. К той, в которой не было родных и близких. В той, где чужая, но чем-то похожая на нее женщина приказывала ей смотреть, как она развлекается с мужчинами, а при попытке уйти Кэйлу просто приковали к стене и «забыли» до утра.
Это было жестко и страшно. Хрупкая психика девочки из благополучной семьи должна была сломаться, но… Кэйла укрыла свое сердце, свою чувствительную душу толстым щитом, и это ее спасло. Когда Кварея убедилась в том, что кузина наблюдает за ее «играми» с равнодушием утомленного зрителя, она попыталась надавить на нее, заставить принимать участие, но Кэйла тем же равнодушным голосом сказала:
– Если ты нарушишь наш договор и причинишь вред моим близким, я тотчас умру. Поверь, я знаю достаточно способов сделать это быстро. А мертвая игрушка – скучная игрушка.
Почему-то этот ответ притормозил кузину, и какое-то время Кэйла жила в своей комнате спокойно. Ей дозволялось ходить везде – даже в гарем ее пускали без проблем. Почему – она не знала, да и вообще не сразу поняла эту свою вседозволенность. Просто увидела однажды, как пара крепких девиц притормозила третью со словами:
– Доступ в гарем запрещен!
При этом саму Кэйлу они пропускали молча.
Гарем у кузины был обширным. Мужья, наложники, танцоры, мальчики, приятные повсюду, и особые рабы для «тяжелых» игр – все они жили в отдельном крыле. Ряды комнат тянулись на три этажа, и на каждом была уютная гостиная с фонтанчиком, а на первом – роскошные бани, в которых наложники «в случае» проводили большую часть дня.
Мужчины поначалу вскидывались на появление нового женского лица, но вскоре начали чуть ли не испуганно отворачиваться. Кэйла не могла понять, почему, впрочем, выяснять ей не хотелось. Со временем она превратилась в этакое привидение. Иногда кузина таскала ее с собой на приемы или вот на Арену. Кэйлу коробило от умирающих на песке тел, она сглатывала горькую слюну, но лицо держала неподвижно-равнодушным.
Официально все эти смертельные игры, рабство и передача мужчин как игрушек в Межгалактической Федерации считались вне закона. Но Атриум умел скрывать свои секреты. Например, рабы просто заключали пожизненные контракты. Гладиаторы, погибающие на аренах, подписывали контракты на «сложную форму эвтаназии», а передача мужчин из клана в клан называлась либо свадьбой, либо «переходом сотрудника из одной корпорации в другую», ведь, по сути, кланы были корпорациями, имеющими монополии на производства на планете.
Клан Квареи занимался производством бумаги, используя для этого быстрорастущие растения, такие как бамбук, папирус, тростник, а также отходы мебельного производства. Мужчины клана все как один обязаны были отработать на производстве не менее восьми часов в день. Исключение делалось для молодых отцов – они нянчились с младенцами; для детей младше двенадцати лет и для стариков старше семидесяти. Всем остальным находилось дело – следить за измельчителями, добавлять клеевую массу и красители, собирать бумагу в пачки, пачки в коробки и клеить этикетки.
Конечно, в хозяйстве клана существовали полностью автоматические бумагопрокатные заводы. Они выдавали огромные бобины типографской бумаги, картона, одинаковых до тошноты конвертов, блокнотов, альбомов и тетрадей.
Личное производство клана было другим. Ручная работа. Бумага разной фактуры и плотности для художников. Штучной работы открытки, блокноты, конверты. Бумага с водяными знаками и личными гербами. В общем, небольшой слой дорогих, уникальных вещей, которые приносили не столько прибыль, сколько престиж, узнаваемый бренд и гордость членам клана.
Так, например, Кэйла узнала, что работать на этом маленьком заводике было куда престижнее, чем на полуавтоматическом огромном комбинате. Хотя мужчины, умеющие нажимать кнопки станков и сушильных камер, получали образование, собственное жилье и некоторую свободу передвижения, они все же считались не такими успешными, как работники фамильного предприятия. К тому же на личном заводе матриарха часто работали постаревшие мужья и наложники, что тоже было показателем приближенности к главе клана.