– Притворяется, как ты думаешь, Боунз? – тихо спросил Кирк.
Ответ дал сам инопланетянин. При звуке голоса капитана он, не открывая глаз, напрягся. С шумом втянув воздух, гость сжал зубы и задвигал челюстями.
Не добившись желаемого результата, он попытался еще раз. Скрежет зубов стал слышнее.
– Когда он надумает открыть глаза, доктор Раджани, покажите ему то, что вы вытащили из зуба, – сказал капитан, стараясь говорить как можно тише, чтобы не испугать пленника.
Еще полминуты продолжалась борьба за смерть: скрежет зубов, искаженное мукой лицо, напряженные мускулы. Только конвульсий, отмеченных в первом случае, теперь не наблюдалось.
Наконец, как будто какой-то переключатель сработал в мозгу гостя. Он затих, расслабился. Затем медленно, не открывая глаз, пошевелил рукой, но тут же замер, поняв, что возможности движения ограничены ремнями. Попытался пошевелить другой рукой, ногами. Движения казались медленными, вялыми, по скрипу ремней можно было судить о силе напряжения.
– Как с уровнем освещенности, Боунз? – Кирк, нахмурившись, повернулся к Маккою. – Нам бы следовало подумать об этом раньше. Большие зрачки и крайняя бледность кожи, возможно, означают, что они привыкли к меньшей степени освещенности.
– Кто об этом думает, когда пытается помешать пациенту подорвать себя у тебя на глазах! – вспыхнул Маккой, но тут же взял себя в руки.
– Ты прав, Джим, – извинился он. – Сестра Чэпл, уменьшите свет наполовину. И, вероятно, следует понизить температуру. Их собственная на четыре градуса ниже нашей.
– Хорошая мысль, – одобрил Кирк. – Скажите, чтобы снизили... На сколько, Боунз?
Маккой покачал головой.
– Для начала, полагаю, хватит двух-трех градусов.
Уменьшив свет, сестра Чэпл подошла к интеркому и передала инструкции.
Температура тоже, хотя и не так быстро, понизилась. Доктор Крэндалл в голубой тунике с короткими рукавами даже зябко потер ладони.
Инопланетянин расслабился, руки опустились на стол, ремни повисли. Некоторое время он не двигался, только грудь быстро поднималась и опускалась. Дыхание было явно неглубоким.
Наконец он открыл глаза. Движение век, лишенных ресниц, было столь быстрым и незаметным, что все пропустили этот момент. Чужак лежал неподвижно, поводя глазами из стороны в сторону.
– Доктор Раджани, – обратился Кирк.
Раджани, поглощенный разглядыванием инопланетянина, бросил на капитана смущенный, извиняющийся взгляд и поднял крошечный прозрачный контейнер с устройством. Подойдя к гостю, он поднял имплант прямо к его лицу.
В тот же момент гуманоид замер, перестав двигать глазами. Казалось, он и не дышал, замедлилось даже сердцебиение.
Встревоженный Маккой сделал пару шагов к столу, но остановился.
– Если мы пропустили что-нибудь еще, – он печально вздохнул и покачал головой, – что-то вроде органической дублирующей системы, позволяющей ему просто останавливать сердце, то сейчас уже поздно что-либо сделать.
– Я бы сказал, что он просто прекрасно владеет своими чувствами, – сказал Раджани. – Такие способности развиты у многих рас.
Спок кивнул в знак согласия.
– Если уж он решил умереть и способен вызвать смерть посредством мыслительного контроля за какой-то автоматической функцией, например, сердцебиением, то мы бессильны.
– Разве что продолжать держать его в бессознательном состоянии, пока мы будем пытаться выяснить, что можем предпринять, – сказал Кирк и сделал знак тройке из службы безопасности. – Будьте начеку, если я дам сигнал.
Пока капитан говорил, уровень сердцебиения инопланетянина восстановился. Через мгновение он открыл глаза, не так широко, как это сделал в первый раз, а как бы прищурившись, будто ему мешал яркий свет. Взгляд его неотрывно следил за имплантом в руке доктора Раджани. Едва выраженные губы чуть раздвинулись, челюсть подалась вниз – чужак совсем по-человечески проверял свой зуб языком.
Нащупав, вероятно, новую пломбу, заменившую передатчик, инопланетянин более внимательно посмотрел на землян – сначала на Раджани, затем на Кирка, потом обежал глазами всех остальных по очереди. В этом взгляде не чувствовалось вызова, скорее осознание своего положения, ситуации, но не признание поражения. Ничего подобного.
– Уменьшите свет еще на двадцать процентов, Боунз, – спокойно произнес Кирк. Маккой выполнил распоряжение сам. Чужак приоткрыл глаза еще шире, а затем после уменьшения света дополнительно на пять процентов полностью.
Гость устремил свой взгляд на Кирка, вероятно, осознав его особое положение, поскольку все приказания этого человека тут же исполнялись.
– Нам бы теперь разговорить его, чтобы компьютеру было с чего начать, – сказал Маккой.
– Судя по его поведению, – отозвался Кирк, – вряд ли это будет так легко. И даже если нам удастся разобрать их язык, сомневаюсь, что мы узнаем больше, чем его имя, ранг, личный номер. Да и то в лучшем случае.
Так и случилось. Они бились целых полчаса, сменяя друг друга. Даже доктор Крэндалл принял участие в попытках добиться от гостя хоть какой-то речевой реакции, но он молчал. Слушая весьма внимательно, инопланетянин ни в малейшей степени не проявлял намерения что-либо сказать.
Так же бесплодны оказались следующие два часа, когда разговорить пытались двух других чужаков. C каждым из них повторилась та же ситуация: оба тщетно искали исчезнувший передатчик, оба симулировали потерю сознания, когда долгожданная смерть не приходила. Один, согласно данным приборов, действительно на короткий промежуток времени лишился чувств после тщетных попыток порвать ремни безопасности. Другой, самый высокий, напугал присутствовавших судорожными конвульсиями, еще более интенсивными, чем у первого. Он издал несколько звуков, похожих не столько на крики или восклицания, сколько на заунывные вопли, из которых даже компьютер не смог извлечь какой-либо мало-мальски полезной информации. Да и этот кратковременный всплеск эмоций быстро прекратился, а чужак впал в полнейшее молчание и неподвижность.