- Моя милиция меня бережет, - засмеялся Родионов. - Воистину!
- Ну, давай на посошок... Насчет рыбалки - подскажу, с людьми познакомлю. А этим щукам в пасти свою блесну не бросай...
Вернувшись в гостиницу, Родионов лег на кровать, задумавшись. Первоначальный план знакомства с Аллой, предполагавший ресторанный кутеж, комплименты, ухаживание и, наконец, предложение съездить погулять в кабаках столицы, - все это виделось ныне если не чушью, то откровенно пустой авантюрой.
Ушлая дамочка наверняка сообразит, что его приезд неслучаен, и туманом любовных чар ее не проймешь. Нет, надо по-другому. И выход, собственно, один...
Он пришел к ней домой в полдень: изыскан, тщательно побрит. Словом, красавец. Представился прямо с порога:
- Я из Центрального РУБОПа, майор Родионов. Хотелось бы, Алла, с вами поговорить. Желательно наедине. Вашему мужу и дочери о сути нашего разговора, думаю, знать не надо.
На ее ухоженное, моложавое лицо легла тень озабоченности. Однако глаза оставались беспечно лукавы и смешливы:
- Мужа нет, а Леночка в своей комнате, проходите.
Усевшись в кресло, Родионов дружелюбно продолжил:
- У нас в Москве беда... Найдены две ваши подруги. Увы, убитыми. В записной книжке одной из них - ваш адрес.
- Кто это? - дрогнувшим голосом спросила она.
Родионов хладнокровно описал внешность проституток - бывших подопечных Аллы, в настоящий момент пребывающих если не в полном, то в относительном здравии и проходящих свидетельницами по эпизоду убийства хозяина квартиры-диспетчерской.
- Оксана из Донецка и Таня из Кривого Рога, - выслушав майора, заключила она. - Но как же... Что произошло?
- Понятия не имею, ведется следствие, - вздохнул Родионов. - Они сняли квартиру, занимались там... сами понимаете чем... Я в общем-то не скрою, добавил бесстрастно, - что мы беседовали с их подругой, прекрасно известной и вам, - некоей Риммой Евсеевой, и она сказала, что одно время вы были у девочек "мамочкой"... Но я не из полиции нравов, и меня это не интересует. Меня интересует другое: человек, который еще раз опознает трупы. Вот и все.
- То есть? - Смешинки в ее глазах потухли.
- То есть - вы... - развел руками Родионов.
- И что вы предлагаете?
- Предлагаю поехать со мной в Москву, я на машине... - Посмотрел на часы. - Если сейчас тронемся, то завтра утром подпишете все бумажки и я провожу вас на поезд. Или на самолет - как угодно. Проезд, гостиницу и питание оплачу, насчет расходов не беспокойтесь. - Выразительно посмотрев на нее - и в самом деле привлекательную, как зрелый, сочный плод, безо всякого притворства произнес: - Очень жаль, если получу отказ от такой женщины...
И в устремленном на него изучающем взгляде внезапно почувствовал неуклонно разгорающееся желание...
- А если откажусь? - словно нехотя произнесла она.
- Тогда начнется созвон между моим начальством и вашими местными ребятами, прочая чепуха... - равнодушно проронил он. - Вам это надо? Городок у вас небольшой, потянутся грязные слухи... Нет, вы смотрите, - поправился вдумчиво. - Я не настаиваю... В конце концов, вы всего лишь свидетельница и вас никто ни в чем не обвиняет. Но по-моему, лучше решить проблему раз и навсегда, чтобы к ней не возвращаться через барьеры и тернии. Мне что? Я человек служивый, увы... Могу, конечно, пойти к вашим милицейским начальникам, решить все с ними, но - зачем? Вы же не дура... Я бы сказал отнюдь... - И Родионов вновь недвусмысленно и откровенно уставился на загорелые, слегка полноватые, но оттого особенно волнующие своими зрелыми линиями ноги хозяйки.
Суть его взора она превосходно поняла. Встала, неловко и торопливо поправив прическу.
- Но я должна собраться... Хотя бы принять душ... И дочь надо предупредить!
- Пожалуйста... Спешки нет.
- Вы здесь подождите...
- Я лучше в машине...
Алла вышла из комнаты, послышался в отдалении ее голос, обращенный к дочери, после зажурчала вода в ванной, и майор, осторожно перекрестившись, поднялся из кресла, двинувшись к входной двери узким и длинным коридором.
В коридоре его ожидало нечто... Длинноногое, ясноглазое и русоволосое создание, облаченное лишь в белоснежные прозрачные трусики с просвечивающим темным треугольным пятном внизу нежного живота и в просторную, свисающую до колен мужскую рубашку, в вырезе которой виднелась упруго приподнятая, идеальных очертаний грудь с розовыми, как лепестки шиповника, сосками.
Это называлось: остановись на мгновение, ты прекрасна! Хотя нужды в том, чтобы удержать рядом с собой этот ослепительный в своей красоте экземпляр рода человеческого не было: воззрившись смеющимися серыми глазищами на оторопевшего Родионова, искусительница нежным, как звон хрустальных колокольчиков, голоском проворковала:
- Вы не хотите кофе? Составьте компанию... Мама будет собираться минимум полчаса... А? - И вздернула прелестную головку, уставившись на гостя уже с вызывающей прямотой приглашения отнюдь не к распитию бодрящих напитков...
Родионов почувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Злой дух будто шептал - горячо и увещевающе - на ухо: пошли ты к чертям собачьим все эти въевшиеся в мозг полицейские установки, хватай это диво за точеные плечи, целуй, словно в беспамятстве, неси в спальню, от тебя только этого и хотят, истукан неповоротливый!
Майор, несмотря на все полученные спецзнания и богатый горький опыт столкновения с многогранностью человеческого коварства, был тем не менее нормальным мужиком со здоровой реакцией на тот пол, которому подходило определение "прекрасный", и полагал, что небрежение представителями данного пола означает проявление или нездоровой мужской психики, или же ущербную импотенцию, с которой ее носитель обреченно смирился.
Но сознание профессионала одержало верх над естественными поползновениями натуры.