А страх всё не проходит. Только к нему понемногу начинает примешиваться и стыд. Ведь стыдно! Стыдно стоять так и бояться невесть чего. И ещё возникает злость. На самого себя — на кого же больше? Сколько можно стоять так под елью!
И всё-таки ещё немало минут прошло, пока наконец Анрийс заставил себя шевельнуться. Нужно идти! Дороги назад для него нет. Он обязан идти, невзирая ни на какие страхи. Он ведь не просто сам по себе, а звено в пионерской цепочке, и от него зависит, пойдёт ли дальше важная весть.
Усилием воли Анрийс заставил себя шагнуть от ели. Небо сразу же обдало холодным душем, от которого он невольно съёжился. Перепрыгнул канаву и стал медленно продвигаться вперёд.
В этот момент у Анрийса начался новый этап битвы со страхом, а говоря точнее, с самим собой. Первое сражение Анрийс выиграл, когда, вопреки отчаянному нежеланию, оторвался от ели, двинулся к кладбищу. Теперь же предстояло одолеть нечто совершенно противоположное — стремление побежать, помчаться что есть силы мимо всех этих памятников, крестов, ворот, мимо гудящего под ливнем и ветром призрачного колокола, бессмысленно нестись по пустынной лесной дороге подальше от могил, от кладбища, пока, наконец, глаза не узрят людское жилище.
Выиграть это второе сражение было ещё потруднее, чем первое. Помогало лишь сознание, что, если дать волю ногам, то снова его атакует загнанный в угол страх. Будет толкать в спину, заставлять бежать всё быстрее, терять последние силы и… уважением самому себе.
Анрийс заставлял порывавшиеся к бегу ноги придерживаться размеренного ритма. Самым главным было не дать себе ни на секунду поверить в лживое ощущение, будто кто-то сзади сверлит взглядом затылок…
Скажите откровенно, что бы вы сделали, окажись на месте Анрийса? Не побоялись бы?.. Так-так! Ну хорошо, предположим… А теперь посмотрите на него, как он шагает — маленький, тощий, в широченном отцовском плаще, один среди лесных великанов, под чёрным небывало свирепым небом — оно, кажется, вознамерилось сегодня стереть с лица земли всё живое. Идёт, не оглядываясь, ибо он знает, что должен идти.
А теперь скажите: кто он, Анрийс, трус или не трус? Как вам кажется, а?.. Одно ли и то же — смелость и отсутствие страха? Кто по-настоящему храбрец — тот, который никогда и никого не боится? Или тот, кто умеет совладать со своим страхом, преодолеть его?
Как бы там ни было, Анрийс сумел победить свой страх. За поворотом дороги, который скрыл кладбище, он пошёл быстрее. Дождь лил как из ведра, да и поторопиться не мешало — сообщение из школы вон сколько ещё пионеров должно обойти! И Анрийс перешёл на трусцу.
На рытвинах и колдобинах образовались большие лужи, Анрийс стал прыгать через них. Особого смысла в этом не было, промокнуть ещё больше, чем до сих пор, его ноги просто не могли. Но прыжки помогали бежать быстрее.
При каждом таком прыжке широченный отцовский чёрный плащ с жёстким шорохом подскакивал на плечах Анрийса.
19.30
Рита в сенях возилась с вёдрами, готовила пойло для свиней. В первый момент она даже не заметила появления Анрийса. Движения девочки были скупыми и точными; сразу видно, ей не впервой заниматься этим делом. Анрийс поздоровался. Рита вздрогнула, стремительно обернулась. Выражение испуга на её лице тут же сменилось удивлением.
— Фу, как напугал! — Рита, как всегда, говорила то, что думала, откровенно и просто. — Привет! Откуда ты взялся?
Она была почти одного роста с Анрийсом, но так как давно выросла из линялого ситцевого платьица, то казалась намного длиннее.
Обратной стороной ладони Рита отбросила со лба прядь; мокрые, цвета меди волосы стали совсем тёмными. Она вдруг улыбнулась, и эта улыбка, такая же открытая и располагающая, как и её манера говорить, до неузнаваемости изменила широкое, с коричневыми точками мелких веснушек лицо. Зеленоватые ясные глаза так и лучились дружелюбием и теплом, и Анрийс невольно улыбнулся в ответ.