Кендалл заталкивает книги в шкафчик.
— Я не сержусь. Ты можешь пойти в колледж там, где захочешь, Дерек. Тебе не нужно мое разрешение, чтобы податься на восток.
Он кладет руку на ее поясницу и наклоняется к ней.
— Почему ты даже не рассматриваешь университеты Лиги Плюща?
— Потому, что они не на среднем западе, — отвечает она. — Ты хочешь уехать далеко от дома. Я не могу.
Кендалл не говорит об этом, но она считать своим долгом, оставаться в колледже рядом с Фейрфилд потому, что ее маме поставили диагноз рака в прошлом году. Она прошла через химиотерапию и врачи говорят, что у нее временное ослабление болезни, но Кендалл не хочет находится далеко отсюда.
— Значит, если я уеду учиться на восток, то между нами все кончено? — спрашивает Дерек.
— Я не знаю.
Я решаю вставить в их спор свои пять копеек.
— Процент пар, которые остаются вместе после школы, вроде меньше пяти процентов.
— Спасибо за вотум доверия, — произносит Дерек с сарказмом.
— Будь реалистом, — отвечаю я. — Не нужно, чтобы вы жили в стране фантазий, ребята.
— Надеюсь, ты никогда не попадешь в мир Диснея, — отвечает Дерек. — Ты, скорее всего, будешь говорить маленьким детям, что Микки Маус — это просто парень в костюме.
— Наверное, — говорю я ему.
Кендалл вздыхает.
— Дерек, оставь Никки в покое. Она просто защищает меня.
Дерек недовольно качает головой.
— Черт возьми, Кендалл. Когда ты поймешь, что тебе не нужно защищаться от меня.
— Никки — моя лучшая подруга.
— А я, как предполагается, твой парень. — Дерек уходит с горьким выражением на лице.
Кендалл опирается головой о шкафчик. Знаю, что она напугана. Она боялась потерять маму, а теперь боится потерять Дерека. Я знаю, что это страшно, поэтому и говорю все, как оно есть. Да, Дерек может бросить ее из-за другой девушки. Или уехать в колледж так далеко и забыть о том, как сильно он ее любит. Или может врать ей о том, сколько она для него значит. Это реальность. Дерек может даже думать, что он искренен... но как долго это будет продолжаться?
— Он ненавидит меня, — говорю я ей.
— Нет, это неправда. — Она поворачивается ко мне. — Просто он считает тебя слишком циничной.
Как только она говорит, слово цинична, я слышу, знакомый голос, говорящий по-испански, эхом отзывающийся по всему залу. Марко. Когда-то звучание его глубокого голоса вызывало во мне улыбку от уха до уха. Теперь это равносильно скрежету ногтей по доске.
Я смотрю на Кендалл. Она с сочувствием касается моего предплечья.
— Не обращай внимания, — советует она.
Конечно, я не буду обращать на него внимания, так же, как я делала последние два года. Он сильно изменился, так же, как и я. Я делаю вид, что чешу подбородок о свое плечо и смотрю через коридор на его шкафчик. Марко говорит с каким-то парнем, который выглядит знакомо...
Погодите.
Одну.
Секунду...
Нет, этого не может быть.
Это Луис Фуэнтес, парень, чью одежду я спрятала, когда его брат женился пару лет назад. В последний раз, когда я видела его, он был голый. Это было так давно, я уверена, он не помнит меня. Хотя я помню его. Он — парень, который напомнил мне, что я уязвима. Той ночью, когда я познакомилась с ним, я стала циничной. Я смотрю еще раз.
Только не это!
Он смотрит прямо на меня.
Глава 11
Луис
Экзотические глаза. Волнистые каштановые волосы. Высокомерие длиной в милю. Старше, но у нее до сих пор эта уникальная аура “дерзкого ангела” вокруг нее.
Я узнаю эту девушку везде. Я смогу отличить ее в толпе из тысячи девушек. Она отрицала свою мексиканскую кровь, танцевала, как робот, и отшила меня, и все за один вечер.
— Это Никки Круз, ¿verdad?[13] — спрашиваю я Марко, моего друга из начальной школы. Это немного странно, такое ощущение, что я никогда и не уезжал. Я не осознавал, насколько глубоки мои корни в этом городе, хотя с моего отъезда из Фейрфилд прошло почти шесть лет. Я пришел в школу рано утром и получил свое расписание у администрации. Как только я подошел к своему шкафчику, я встретил кучу старых друзей, с которыми я обычно тусовался.
Марко сморит на девушку, затем кивает.
— Откуда ты знаешь Ник?
— Столкнулся с ней пару лет назад у моего брата на свадьбе. — Незачем вдаваться в подробности о том, как она спрятала мою одежду и бросила меня разбираться с чересчур агрессивной девушкой, вместе с которой я купался голышом. — ¿Cuál es su historia?[14] — спрашиваю его я.
— Ее история — это то, что она неприлично богата и обладает телом, созданным для того, чтобы трахаться направо и налево, — говорит Марко. — Она шлюха. Держи свою задницу подальше от этой ненастоящей мексиканки, если ты в своем уме.
Я смотрю в ее сторону, и наши глаза встречаются. Она помнит меня?
Пока Марко разговаривает с несколькими парнями, я внимательно наблюдаю за Никки. Она быстро отводит свои глаза, говорит что-то высокой блондинке, девушке стоящей рядом с ней, затем откидывает волосы назад, и они обе с важным видом направляются вниз по коридору, не оборачиваясь.
Я спешу на мои первые два занятия, круто увидеть старых друзей, я думал, что я больше никогда не увижу. Не надо быть ученым, чтобы понять, что Марко зависает с серьезными ребятами вне школы. Никто не должен говорить о своей связи с бандой — это общеизвестно. Большинство семей, которые жили в моем районе, были связаны. Некоторые до сих пор.
Может, южная сторона Фейрфилд больше и не переполнена действующими бандитскими группировками, но в школе нас все еще считают бедняками. Младшая и средняя школы не объеденены, но в старшей собраны в общий многокультурный котел все школьники с обеих сторон Фейрфилда.
Впервые я осознаю, насколько все отличатся здесь от Боулдера, когда мы переодеваемся в спортзале.
— Ты сидишь на моем месте, мекс, — какой-то мускулистый белый парень говорит мне, в то время как я сижу на скамейке в раздевалке, после того, как нам вручили спортивную форму. — Проваливай.
Я не могу сдержать смех, который вырывается из моего рта.
— Meкс? Ты только что называл меня мeкс?
— Ты слышал меня. Теперь вали отсюда и расположи свою грязнаую иммигрантскую задницу где-нибудь в другом месте.
В отличие от моих братьев, мне не нравится влезать в драки, и я не хочу начинать теперь.
Я небрежно снимаю свою обувь и напоминаю себе, что этот тип не стоит того, чтобы вылететь из школы. Хотя я не собираюсь позволить ему запугивать меня.
— Жаль сообщать тебе плохие новости, гринго, — говорю я ему. — Но я не пересяду. Это первый школьный день. У тебя пока еще нет места.
Другие парни начинают заполнять раздевалку. Гринго сильно ударяет кулаком по шкафчику прямо выше моей головы, заставляя всех взглянуть в нашу сторону..
— Я предупреждаю тебя, — шипит он сквозь сжатые зубы, затем пинает мою обувь через комнату.
Я закатываю глаза. Он хочет, чтобы я ударил первым, чтобы я был тем, кто попадает в неприятности. Он понятия не имеет, что я обладаю терпением святого. По крайней мере, именно так считает Карлос, хотя это не о многом говорит, учитывая, что его собственный запал короче ресницы.
Педро — парень, который жил на противоположной стороне улицы до того, как мы уехали, — показывает на другую сторону раздевалки.
— Ah, dejalo y mueveté[15], — говорит он мне.
Другими словами, избегай конфликта.
— Слушай своего друга, — говорит Гринго, затем хватает меня за футболку и пытается сдвинуть от своего драгоценного места.
Не на того нарвался.
Я толкаю его в ответ. Он этого не ожидает, потому что его тело с силой ударяется о шкафчики. Он теряет равновесие и приземляется на задницу.
— Я надеру тебе зад! — орет он.
Он готовится кинуться на меня, но один из его друзей становится между нами.