— Так как это первый учебный день, я буду доброй и дам вам право выбора. Либо телефон остается у меня, либо вы остаетесь после школы сегодня.
Это ее доброта? А что же тогда будет, если ее разозлить? Я провела три года в этой школе, не получив еще ни одной синей карточки с наказанием.
— Я, правда, думала, что он был отключен, — говорю, надеясь на ее сострадание.
Она указывает на свое невозмутимое выражение лица.
— Разве похоже, что меня это заботит? Нулевая терпимость. Вы должны были отключить его прежде, чем зайти в класс. Или еще лучше — оставить в своем шкафчике. Или дома. Это школьная политика — телефон должен быть выключенным во время урока, мисс Круз. И не стоять на вибровызове или в бесшумном режиме. Вы уже старшеклассница. У вас было три года, чтобы запомнить правила поведения в средней школе Фэйрфилд.
Запомнить правила? От ее серьезного тона начинает казаться, будто она действительно ждет, что мы возьмем и запомним все школьные правила.
— Я останусь после уроков, — говорю я в то время, как звенит звонок.
Пока все остальные выходят из класса, я жду миссис Петерсон, которая заполняет карточку наказания. Она вручает ее мне, наряду с моим телефоном.
— Не позволяйте этому произойти снова, — говорит она. — Если мы с вами хотим поладить.
Я не говорю, что не чувствую себя особенно оптимистично по поводу того, что мы будет ладить.
— Это жесткая любовь, — кричит она мене вслед, когда я выхожу из ее класса.
Я назвала бы это по-другому, но я не имею привычки пререкаться с учителем, так что я держу рот на замке и двигаюсь к своему шкафчику. Кендалл стоит перед ним, ожидая меня. Она выхватывает листок с наказанием из моей руки и смотрит на несправедливые слова, написанные почерком госпожи Питерсон.
— Я серьезно не могу поверить, что эта женщина назначила тебе наказание в первый день школы. Питерсон жестокая. Хочешь, чтобы я подождала тебя?
— Нет, но спасибо. — Мой брат идет к нам, напоминая мне, что мы, как предполагалось, идем домой вместе. — Я получила наказание, поэтому, я не могу идти с тобой, — говорю я ему.
— Ты получила наказание в первый день школы? — спрашивает он, потрясенно. — Я не думал, что такое вообще возможно.
— Это возможно, если твой учить миссис Питерсон, — отвечаю я.
— Я подброшу тебя до дому, — говорит Кендалл Бену. — Но тебе нельзя говорить об убийствах драконов, будто это настоящий спорт.
Бен соглашается, хотя могу с уверенность сказать — он расстроен тем, что не сможет поговорить с ней об этом. Мне действительно жаль брата, ведь у него не так много друзей, которые разделяют его любовь к играм. Он очень популярен в интернете, но люди, с которыми он играет, — анонимы... они не настоящие друзья.
После того, как они уезжают, я пытаюсь смириться с тем, что не могу оттягивать неизбежное, и направляюсь в столовую, которая выступает в качестве камеры заключения для тех, кто отбывает наказание после школы. Уверена, что буду там совершенно одна.
Но как только я вхожу в столовую и отдаю карточку мистеру Харрису, учителю физкультуры, вижу, что не одна.
Джастин Дуган, одетый в спортивную куртку, хотя на улице такая жара, что невозможно носить что-то плотнее футболки, сидит, согнувшись и положив голову на стол. Либо он спит, либо притворяется, будто его не волнует, что он застрял в этой комнате, где требуется молчать и делать домашнюю работу в течение часа.
Здесь присутствует еще один человек, оставленный после уроков со мной, — Луис Фуэнтес.
Я сажусь за пустой обеденный стол позади него, размышляя, как его угораздило вляпаться в неприятности. Снова смотрю на Джастина, и мне это больше не кажется таким уж невозможным. Джастин не самая приятная личность в школе. Должно быть он спровоцировал Луиса. И Луису пришлось отбиваться.
Драки недопустимы в Фэйрфилде. Так же, как и телефонные звонки во время уроков.
В течение получаса пытаюсь делать уроки, некоторые учителя считают, что в первый учебный день не стоит отрываться на учениках. Заставляю себя смотреть вниз на учебник математики, но не могу сосредоточиться, и, в конечном счете, совершенно запутываюсь. Это потому, что Луис здесь. Я чувствую его присутствие в комнате, и это отвлекает.
— Эй, Никки, — шепчет Луис.
Я поднимаю глаза и понимаю, что мистер Харрис вышел из столовой.
— Что?
Луис соскальзывает со скамейки и, немного поколебавшись, садиться напротив меня.
— У нас так и не получилось пообщаться в классе Питерсон. Помнишь меня, пару лет назад?
Качаю головой.
— Нет, — лгу я.
Он кладет руку себе на грудь.
— Луис Фуэнтес. Мы встретились на свадьбе моего брата.
Как будто я когда-либо смогу его забыть. Лучше бы мне не помнить Луиса Фуэнтеса и его высокомерную, раздражающую улыбку. Или тот факт, что он пошел купаться нагишом с девицей, которую встретил после флирта со мной.
Он смотрит на меня, склонив голову набок, оценивая мою реакцию.
Я отвожу взгляд. Затем вновь смотрю на него. Он вопросительно изгибает бровь. Это бесполезно, потому что рано или поздно он все равно узнает правду. Я не смогу и дальше играть эту роль.
Пожимаю плечами.
— Ладно, я помню тебя. Доволен?
Он небрежно ставит ногу на скамейку, и я представляю его моделью на фотосессии именно в этой позиции.
— Ты все еще злишься, что мы не встретились той ночью? Знаешь, тебе необязательно было воровать мою одежду, чтобы посмотреть на мои достоинства.
— Я не воровала твою одежду. Я просто ее спрятала. И я не помню, чтобы я видела твои... — я указываю в сторону его ширинки. — Очевидно, они не были особо впечатляющими.
Но они были. Я много раз проигрывала у себя в голове тот его образ во всей красе, не выглядящим ни капельки смущенным или стыдящимся своей наготы. Я ненавижу себя за то, что помню его и все то, что он говорил мне той ночью, в деталях.
На его губах начинает играть ухмылка, потому что он знает. Он знает, что я помню тот момент также четко, как и он. Как только мистер Харрис заходит обратно в класс, Луис прыгает на свое место.
— Кстати, — шепчет Луис мне, — у тебя номер три и семь неправильные.
Смотрю на свое домашнее задание по математике.
— Откуда ты знаешь?
Он стучит себя по голове пальцем.
— У меня талант в математике. В обеих задачах ты забыла, что левой стороне необходима формула сложной производной, потому что у представляет собой функцию х.
Я смотрю в свою тетрадь. Проверяя то, что я делала, я понимаю, что он прав. В шоке я поднимаю на него глаза, но он снова повернулся ко мне спиной, а мистер Харрис сканирует комнату, чтобы удостовериться, что мы поддерживаем тишину.
Час спустя мистер Харрис говорит, что мы отработали свое наказание и теперь свободны. Джастин выходит первым. Проходя мимо, он кидает на Луиса испепеляющий взгляд. Луис либо притворяется, что не замечает, либо ему все равно.
Выхожу из столовой. Луис идет рядом со мной.
— Похоже, тебе нужен репетитор по математике.
— Я не общаюсь с южными аутсайдерами, — отвечаю ему я, не останавливаясь. Хватаюсь за входную дверь школы, чтобы выйти на улицу, в палящий летний зной. — И не встречаюсь с ними.
— Ты не встречаешься с выходцами с южной стороны? — спрашивает он, посмеиваясь.
— Больше не встречаюсь.
— Я не хочу проводить время или встречаться с тобой, Никки. — Он одаривает меня с ног сногсшибательной улыбкой, видимо, тренировался перед зеркалом, чтобы сделать ее превосходной. — Но, думаю, я был бы не против покувыркаться с тобой среди простыней. Появится желание, дай мне знать.
Глава 13
Луис
Секрет того, как пережить первую неделю школы, заключается в том, чтобы ценить выходные и иметь возможность поспать подольше. Ну, если только ваш племянник не прибежит в вашу комнату, пока вы спите, и не примет вашу голову за барабан.