Отслужив не один год в милиции, она и ведать не ведала, какими методами вводится в заблуждение хитрый прибор, который обслуживали четверо молчаливых и вежливых мужчин непонятной ведомственной принадлежности. Пятый мужчина, сидевший у нее за спиной, мерным голосом задавал вопросы.
Каверзные, надо сказать, вопросы! Поначалу нейтральные, расслабляющие, типа: "Любите ли вы птичек?" - после, внезапно, конкретные и очень грамотно сформулированные.
Один из вопросов: "Участвовали ли в совершении преступления родственники вашего мужа?" - словно опалил сознание Людмилы, и, произнося в тон дознавателю отчужденное "нет", она одновременно с ужасом осознала, что, кажется, непоправимо прокололась...
Однако, сняв с нее датчики, персонал, сохранявший таинственную невозмутимость, вежливо с ней распрощался, на кокетливый ее вопрос: "Сильно ли я волновалась?" - ответили добродушной рекомендацией смело идти на работу и спокойно трудиться, а поделившись впечатлениями с сослуживцами, Людмила выяснила, что аналогичные вопросы задавались и им. Что в общем-то опять-таки успокаивало...
Последнюю неделю в городе стояла влажная, удушающая жара, и в обеденный перерыв Людмила ходила домой - съесть тарелку ледяной окрошки из холодильника и насладиться прохладным душем.
В очередной раз обронив рассеянно кивнувшей Зинаиде, что задержится после перерыва на полчасика, Людмила заперла кабинет и отправилась знакомой улицей к высившейся над кронами старых тополей кремовой двенадцатиэтажной башне своего дома, заглядывая под тряпичные навесы продуктовых палаток и прицениваясь ко всякой всячине. Купила сочную летнюю клубнику, свежий домашний творог и деревенские, заботливо выращенные овощи...
Ранее в подобных деликатесах она себе отказывала, но сейчас с удовольствием тратила четыреста долларов, позаимствованные на умеренные бытовые роскошества из тех похищенных пятидесяти тысяч, номера которых не фигурировали в документах ЭКО.
Укладывая в сумку провизию, не без раздражения подумала о раздолбае муженьке, воспринимающем недавнее появление разносолов в семейном рационе как некую данность. Хотя в последнее время супруг проявлял некоторые целенаправленные усилия в поисках халтуры, уходя из дома утром и возвращаясь каждый вечер пусть с мизерным, но заработанным гонораром.
Приняв душ, она едва успела надеть халат, как вдруг раздался звонок в дверь.
В криво и сплюснуто искаженном оптикой дверного "глазка" пространстве общего коридорчика увиделась девочка в легком, свободного покроя платьице.
- Что вам надо? - неприязненно спросила Людмила, отирая полотенцем намокшие пряди.
- Я ваша соседка с нижнего этажа, - проворковал юный ангельский голосок. - У вас что-то с трубами, нас заливает...
Собцова механически отодвинула стопорную задвижку, высунувшись в коридор.
И тут же, не успев рассмотреть лицо неведомой соседки, из-за спины которой внезапно вынырнули двое доселе сидевших на корточках громил, получила увесистый толчок в грудь, под горло, и, упав навзничь, проскользила спиной по линолеуму.
В следующий момент в ошеломленном сознании запечатлелся скрип петель запираемой двери. Грубые руки подхватили ее под мышки и швырнули на диван.
- Заорешь - пристрелю, сучка! - донеслось хриплое предупреждение, и в плавающей перед глазами мути сначала возник направленный ей в лицо пистолет, а после - дегенеративная, плохо выбритая физиономия с тусклыми белесыми зенками и пористым носом бандита лет сорока.
Завороженная испугом, она вглядывалась в его угрожающе отвисшую челюсть, впалые щеки, короткую стрижку-кляксу жиденьких, тронутых сединой волос.
Потерянно осмотрелась. Ящики серванта выворачивал молодой плечистый парень лет восемнадцати, одетый в светлую футболку и в джинсы, из-за пояса которых выглядывала рукоять револьвера.
Из кухни донесся звон посуды - видимо, там орудовала расторопная малолетняя девица, сыгравшая роль приманки.
Приблизив к ней страшную рожу, траченный временем ублюдок, изрыгавший из слюнявой пасти смрадное дыхание, развязно спросил:
- Где деньги, тварь?
- Какие деньги? - пискнула Собцова жалобно. - Я на зарплате, муж не работает... - Тут она уяснила, что халат распахнулся, поправила одежду, судорожно подоткнув ворот под подбородок и сцепив на нем пальцы.
- В общем, слушай, коза драная, - продолжил бандит размеренным тоном. Леха нам все ваши сопли размотал. Видишь пушку? - Качнул перед носом Собцовой пистолетом. - От твоих задумок к нам пришла. Не узнаешь? Ну и не надо. А вот с деньгами Леху ты прокатила круто. Сказать, сколько сперла? Одних рублишек на пятьдесят тысяч баксов... Мы ведь все знаем, нас на мякине не проведешь... А потому, - убрал пистолет в карман, - помощь тебе звать не резон, не будет тебе никакой подмоги. Уяснила?
Людмила механически качнула головой, выражая вялое согласие.
- Не, шмоном ничего не добьемся, - обратившись к старшему бандиту, промолвил румяный переросток, с озлоблением пнув носком кроссовки распотрошенный ящик серванта с нитками и вязанием. - Придется гладить тетю утюжком... Или тетя не даст себя жадности погубить? - Он раскрыл валявшийся на тумбочке кошелек Людмилы, вытряхнул его содержимое, составленное из мелкой рублевой наличности, на ковер. Произнес вопросительно: - Остатки мусорской зарплаты?
Его старший напарник хлестнул Собцову по лицу, как плетью, костлявым веером пальцев. С яростью повторил:
- Где деньги?!
Жуть и оторопь владели Собцовой, предчувствие пыток и гибели обрывали сердце и перехватывали горло парализующей смертной тоской, озноб бил ослабшее, словно чужое тело, и так хотелось признаться, что зарыты деньги и уникальный вальтер под березкой в парке, и готова она следовать туда хоть сейчас, только пощадите ее, только заберите все... Стоп! Никогда! Ведь что же выходит? Скомкав всю свою прошлую жизнь, подобно измаранной бумажной салфетке, и отшвырнув ее вон, она сделала это напрасно? Да разве оставят ее живой эти вурдалаки в человечьем обличье? Ведь потому и без масок они сейчас, потому и Леху упомянули...
- Хватит тут рыться, все равно ничего не найдете! - заявила она с внезапной злобой и решимостью. - Деньги в надежном месте.
- И где же надежное место? - высокомерно вздернул подбородок плечистый переросток.
- Деньги - в УЭП!
- Опять в мусорской? - недоверчиво прищурился старший бандит. - Это... как?
- А так, - грубо ответила она. - В доле начальник отдела... Он нам рубли на экспертизу прислал, с ним и договор был... А вот что дебила Леху я в дело впутала - теперь каюсь...
- Значит, не будет бабок, - многозначительным тоном подытожил начинающий гангстер.
- Почему? Раз такой расклад - треть отдадим, - сказала Людмила.
- Да врешь ты, сука гнутая! - зарычал, брызгая слюной, дегенерат. - Да мы тебя ща распнем, как каракатицу, и...
- И что? - спокойно посмотрела она в его бешено округлившиеся мутные зрачки. - В кармане от этого прибавится? - Добавила примирительно: - Вы же ребята с головами, а потому думайте... Хотя - чего тут думать? Коли влипла я, то уж и влипла. Коли обещаю вам денег - то куда денусь? Мне бежать некуда. Всего сразу лишусь. Работы, квартиры, мужа. И еще: идет следствие. И вдруг исчезает эксперт. Что следствие делает? Объявляет эксперта в федеральный розыск, поскольку автоматически выдвигается версия: у эксперта не выдержали нервишки. Ну и так далее... Чего вам дальше воду лить, не дураки, сами все понимаете...
Старший бандит кивком указал юнцу на дверь, проронил:
- Посмотри, чего там на кухне нарыли...
- Крупу с кастрюлями, - не удержалась от равнодушной реплики Собцова.
- Тэк-с... - Жутковатый собеседник сокрушенно покачал своей бедовой головенкой. Произнес: - Поешь ты складно, но с бабками так будет: притаранишь все...