Чуму тюрьма не тяготила, она была неизбежной частью его бытия, а вольная жизнь являлась всего лишь отдушиной для удовлетворения кровавых разгульных страстей. И именно эта патологическая естественность в пренебрежении к собственной личности и к смыслу своего существования подразумевала абсолютное небрежение судьбами и жизнями других, возводила бандита на пьедестал истинного блатного авторитета.
В криминализированном сознании Витька уживались и боязливая почтительность к безоглядному ухарству свирепого Чумы, и крестьянское неприятие существования перекати-поля.
В жизни своей Витек воровал постоянно, но, как правило, брал то, что плохо лежит, дабы утянуть добро в собственный дом, неизменно этот дом благоустраивая. Погорел, когда спер со стройки два десятка труб, должных стать опорами для нового забора...
А потому предложение Чумы Витек напрочь исключил, устроился рабочим на коммерческую лесопилку, приворовывал готовые материалы, что позволило ему приобрести подержанную, но ладную машинку; обветшавший забор все-таки реконструировал, принялся возводить новую, просторную баньку и об откровенно криминальных доходах не помышлял, хотя перед поселковыми пацанами рисовал себя отъявленным головорезом, переняв развинченную походочку Чумы, небрежные интонации и свирепые рыки с одновременным выпячиванием челюсти и налитых злобой глаз.
Пацаны воспринимали этот цирк за чистую монету, что приносило Витьку уверенность и немалое удовлетворение.
Что же касается ненароком попавшего к нему оружия, то связываться с его продажей Витек едва бы решился, если бы не знал, что Чума, хотя и погорит рано или поздно с этими автоматами и пистолетами, никогда его не выдаст. О ненависти матерого бандита к милиции и о его каменной замкнутости в общении со следователями и операми в зоне ходили легенды.
Один из пистолетов - небольшой газовый маузер, переделанный для стрельбы мелкокалиберными патронами, Витек оставил себе, спрятав под шифером на крыше сарая. Пистолетик был ладный, красивый, легко и незаметно умещался в кармане, а потому то и дело извлекался из тайника для праздного любования изяществом его мастерски выверенных форм.
Сидя в трусах на летней веранде и попивая пивко, Витек в который раз разглядывал лежащий на столе пистолет и раздумывал, где бы опробовать его огнестрельную силу.
Время шло к обеду, на кухне шипела в сковороде картошка, клокотала вода в кастрюльке с молочными сосисками и погромыхивала крышка на чане с собачьей кашей: дом сторожил огромный брехливый сенбернар по кличке Понтяра, наружности устрашающей, но нрава жизнерадостного и кроткого.
После смерти матери и развода с женой Витек уже третий год жил один, удовлетворяясь компанией сенбернара и ночными рандеву с соседкой, чей муж трудился на стройках в Москве и приезжал домой лишь на выходные.
Холостая жизнь несла в себе определенные бытовые неудобства, но Витек, прошедший школу трех зон, успешно неудобства преодолевал, наслаждаясь свободой во всех ее проявлениях.
От созерцания пистолета Витька оторвал восторженный скулеж сенбернара.
Рассеянно оглянувшись на собаку, Витек подскочил: из слюнявой бело-рыжей пасти свисал, болтая поникшими ушами, огромный бежевый кролик, изгвазданный в песке и глине.
Мгновенно вспомнилась прореха в сетке забора, ведущая на соседний двор, которую он собирался заштопать едва ли не месяц, и нездоровый интерес кобеля к этой дыре, ведущей в неведомые и заманчивые дали...
Отобрав у гордого своими охотничьими достижениями пса дохлого кролика и дав сенбернару увесистого пинка, Витек с опаской посмотрел на соседний дом, приметив с досадой раскрытую кроличью клетку, стоявшую у торца гаража.
Зато на двери дома красовался навесной замок.
Сосед, Юра Хвастунов, всегда одалживающий Витьку деньги и импортный инструмент, купил дом в поселке около двух лет назад, поначалу используя его как дачу, а после, выгодно сдав в аренду квартиру в Москве, окончательно переселился за город. Дохлый кролик, в настоящий момент валявшийся на веранде Витька, являл собой редчайшую породу, был привезен из Австралии, бережно Юрием выращен на специальном корме и витаминах и являлся гордостью соседа.
Метнувшись в дом, Витек, матерясь, выключил газ под подгоревшей картошкой и собачьей кашей, скинул в тарелку лопнувшие, дымящиеся обильным паром сосиски и принялся обтирать кролика от грязи влажной тряпкой.
Тряпка оказалась средством неважным, и тогда в дело включился пылесос.
Отчистив покойника от мелкого песка, въевшегося в шкурку, Витек судорожно расчесал ее собственной расческой и вновь выглянул из-за сарая в сторону соседнего дома.
Замок на двери висел...
С трудом протиснувшись в прореху и больно оцарапав шею о рваную проволоку, Витек, держа мертвого кролика под мышкой, подлетел к клетке и уместил в нее облагороженный трупик.
Закрыв клетку на щеколду, опрометью кинулся домой.
Посадив на цепь нашкодившего пса, прошел в комнату и приступил к запоздалой трапезе.
Донесшийся с веранды требовательный стук в дверь заставил его поперхнуться сосиской.
С обреченностью висельника Витек направился к двери.
На пороге стоял сосед Юра с отрешенным и, как показалось Витьку, злым лицом.
- Ты чего пушки разбрасываешь? - мрачно кивнул Юра на беспечно оставленный на столе маузер.
- Да какая еще пушка... - промямлил Витек. - Так, газовик...
- Без перегородки и с обоймой под мелкашку... Повнимательнее надо! Юрий устало опустился на стул. Затем вытащил из кармана пиджака бутылку водки. - Выпить мне надо. Поддержишь?
- Без вопросов... - промолвил Витек осторожно. - Напряги какие?
- Крыша у меня съехала, по-моему... От всех моих жизненных заморочек...
- Так в чем проблема? - Витек старался не глядеть в глаза собеседнику.
- Кролик у меня умер, - молвил Юра отчужденно.
- Как?! От чего?!
- А хрен знает... Подхожу вчера вечером к клетке - готов...
- Э-э... Вчера?
- Ну да... Давай стаканы, что ли...
- Момент...
- Во-от, - продолжил сосед на горьком выдохе. - Утром похоронил его, поехал по делам, а вернулся - он снова в клетке... Ты понял?
Витек, вытянувшись всем корпусом к потолку, сунул руки в карманы, прошелся по веранде, надувая щеки и раздумывая, что бы ответить. Наконец сказал:
- Так это... он живой?
- Да мертвый!
- Во как...
- Ну да...
Булькнула в стаканах водка.
Витек принес недоеденные сосиски и картошку, вспоминая глину и песок на лапах сенбернара. Мелькнуло: "Пес-спасатель, гены..."
Выпили, порассуждали о невероятных явлениях мистического толка, сопровождающих всю историю рода человеческого, после чего сосед обратился к неприятной для Витька теме: месяц назад был должен вернуть Юрию долг двести долларов.
- Подожди еще недельку, - попросил Витек, обнадеженный перспективой скорой продажи оружия. - Если хочешь - с процентами...
- А давай я пушку у тебя куплю! - предложил Юрий.
- Ну, она не две сотни стоит...
- Хорошо, триста даю... "Макар" столько тянет! А тут мелкашка левая...
- Но сделана-то как!
- Это еще проверить надо... - Юрий задумался. Затем, настороженно оглянувшись через плечо, произнес: - А... чистая волына?
- Хрен знает, - не стал врать Витек. - По случаю досталась.
- Ну? Триста! И прямо сейчас!
- Идет...
Погасив таким образом долг и заработав сотню, Витек отправился к Лехе, встретившему его довольно враждебно. Поинтересовался, есть ли какие новости из столицы.
Сквозь стиснутые зубы Леха ответил, что со своими московскими знакомыми не связывался, а если новости и поступят, то Витька, следуя логике успешного милицейского расследования, обязательно навестит участковый и обсуждать новости они станут уже в камере следственного изолятора.