— Вы требуете?
— Ваше величество. Закон есть закон. Мы рассмотрели дело Маэла Лебовского. Вынесли вердикт, — ничуть не смутившись, ответил Леон Ралдер. — Он виновен в убийстве.
— Единогласно?
— Это не имеет значения.
— Есть и другая точка зрения. Вы слышали о ней?
— Ваше величество. Мы уверены. Вы примите правильное решение.
— Я приму, не сомневайтесь.
Глава клана Кархаров поклонился и собрался уходить, но Аврелий его остановил.
— Я хочу выбрать нового помощника из Совета магов.
— Конечно, ваше величество.
— Новым помощником будет Данте Лебовский.
— Ваше величество. Он молод.
— Я сделал свой выбор.
— Я рекомендую вам пересмотреть его.
— Рекомендуешь?
Тон императора оставался мягким, но оба гвардейца возле двери напряглись.
— Прошу меня извинить. Ваше величество.
— На действия Совета магов жалуется Ассамблея дворян. Я думаю передать рассмотрение этих жалоб в Сенат и решить вопрос об ограничениях полномочий Совета магов!
— Как вам будет угодно.
— Свободны! Вы тоже, — когда маг вышел, Аврелий отпустил караул гвардии. — Маэл, за несколько недель ты ухитрился разбить кувшинов больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Я молча пожал плечами и продолжил смотреть в окно. Окна и крыши города ярко блестели в лучах заходящего солнце. Никогда не думал, что с этого окна такой прекрасный вид на город.
— Зачем ты её убил? Мог бы просто тяжело ранить…
Мог бы, да не мог. Как объяснить, как передать словами, грубыми неуклюжими словами, те чувства? Горячий пепел под ногами, холодный воздух и запах дыма, рев демонов в ушах и враг перед тобой. Кровь стучит в висках, от злости сводит скулы, как от лимона, а от ярости хочется кричать во все горло. Ненависть и презрение в её глазах, сила вскипающая вокруг неё и собирающаяся для смертельного заклинания и всего один шанс для удара. Второго никто никогда не даст в Инферно….
— Я ударил насмерть, потому что по-другому бить не умею. Разучился.
— Я тебя не сужу, Маэл. Тебя зажали в угол, а я ничего не знал.
— А что бы вы сделали, если бы знали? — с горечью спросил я. — Защитили бы меня, чтобы весь город смеялся над нами? Зато теперь на дуэль никто меня вызывать не будет. Самоубийц среди магов мало.
— Совет магов на удивление единодушен в отношении тебя. Восемь голосов за и всего один — против.
— Ничего удивительного.
— Ты успел насолить всем кланам? — усмехнулся император.
— Нет, я просто ренегат. Отступник. Лишить меня всего и втоптать в грязь для них теперь общее дело.
— Маги… вы мои самые непонятные подданные, — устало вздохнул Аврелий. — Если бы Ассамблея дворян так поступала с каждым дворянином, покинувшим свою семью, то в Райхене не осталось бы дворянства. Дети аристократов, стоит им только вырасти, не терпят никаких указаний своих родителей. А вы, маги, безропотно все сносите. Вот даже ты воспринимаешь все как должное. Клан Астреяров почти в полном составе вынудил тебя принять дуэль, а теперь тебя же за неё и судят! А ты говоришь «Ничего удивительного»! Не понимаю.
— Клан для магов больше чем семья. У многих магов нет ничего своего. Они не мыслят себя вне клана. Клан — это все, дом, друзья, семья, стиль магии и жизни. Жить в клане и ради клана — это цель жизни любого мага. Это только я, сухопутная чайка. Так что нет ничего удивительного в том, что изгнание самое страшное наказание для мага. Его сразу лишают всего. Дома, семьи, имущества и даже цели в жизни. Никто из магов не в состоянии представить жизнь вне клана. Даже я…
— Твой брат, кажется рад этому…
— Данте еще никто не объявлял ренегатом. Как только это произойдет, радости у него поубавится.
— Поэтому главы кланов единодушны в своем желании растоптать тебя. Чтобы не было дурного примера.
— Вот именно. Я не сделал ничего плохого Леону Ралдеру. Но чтобы ему подчинялись его молодые маги, он будет делать все, чтобы моя судьба стала хорошим уроком для всех бунтарей. Чтобы никому и в страшном сне не приснилось последовать моему примеру.
— Ясно. А мне что делать?
Я опять пожал плечами. Солнце зашло за холм, город выцвел и посерел, разом потеряв все краски.
— Маэл, не смотри взглядом побитой собаки. Ты сам все прекрасно понимаешь, пойти на прямой конфликт со всем Советом я не могу.
— Я знаю.
— А раз знаешь, отправляйся в колонии. Остров Санторин как раз подойдет для тебя. А твой дом я конфискую.
— Как будет вам угодна, ваша светлость, — не скрывая улыбки, поклонился я. — Как я и говорил уже вечность назад, в этом самом кабинете, милость или немилость императора для меня вещь эфемерная.