Ли разбирала рюкзак, заправляла постели, ходила куда-то за водой.
Он вспомнил, как два года назад стоял здесь у окна, и удивился, что находится он в том же месте и видит то же, тот же двор, но теперь идет война. Может быть, не в полную еще силу, может быть, она только началась, но уже давно убивают людей на этой войне. Он хотел понять, что же переменилось в картине. Камень чуть отблескивал влагой. Солнце, стоящее за куполом, делало облик храма черным графическим монстром. Ничего не переменилось. Ни одного человека во дворе, те же камни, те же чувства, те же собаки… Ему очень хотелось спать.
«Кто же управляет? — спросил он себя. — Ведь ничего не изменилось…»
Зашелестело покрывало, снятое с постели, он услышал, как открылась книга, этого нельзя было услышать, но Ник услышал. Он испугался. Он подумал, что сейчас обернется и увидит, что Ли прилегла с книгой, подобрала под себя ноги, она послюнявит палец и перекинет толстую рыжую страничку Писания.
«Кто управляет?»
По двору прошел человек. Высокая прямая фигура медленно проплыла из конца в конец, срезав угол по храмовой тени. Нога в старом сапоге пнула одну из собак. Собака заскулила, поднялась, постояла на тоненьких лапах, чуть отошла и улеглась опять. Ник повернулся.
Ли действительно лежала на постели, подобрав под себя ноги и кутаясь в одеяло, она подтягивала его рукой, но никакой книги не было. В другой руке Ли держала стакан. Стакан отражал льющееся в окно прямое солнце.
— Голова болит, — сказала она. — Как ты думаешь, если я немного выпью…
— Поможет, — сказал Ник и стал стягивать с себя куртку. — Будет как снотворное. — Он подвинул стул и присел рядом с ней. — Составить тебе компанию?
Ли глупо фыркнула в свой стакан. Все-таки она устала, устала за эту ночь. Он не имел права подвергать ее всем этим мучениям. Он негодяй.
— Ты что? — спросил он.
— Мы сопьемся… — глядя на сына сквозь проступившие слезы, выговорила она. — Как ты думаешь?
Она лежала на спине. Глаза ее были закрыты. Не встречая сопротивления, Ник гладил ладонью волосы матери, расправлял их тонкой кисеей по вздутой желтой подушке. От матери пахло чачей.
— Спишь уже?
Солнце заполняло комнату. Предметы вокруг черные и белые, контрастные.
— Нет. Скажи, Коля, зачем мы гонимся за этой девушкой?
Не подумав, он ответил правду. Он очень хотел спать:
— Я люблю ее, и я не хочу, чтобы ее убили…
Лицо Ли было будто нарисовано жидкой белой масляной краской. Ни грамма черного, ни грамма розового. Казалось, она не дышит.
— Что она делает? За что ее могут?..
— Точно не знаю. Кажется, помогает привозить сюда оружие… Здесь какая-то война, ты же знаешь. Они здесь играют в войну. Ты знаешь?
— Конечно… Я хочу тебя попросить.
— Проси.
— Давай не будем больше за ней гоняться… Пусть ее убьют!
Ему показалось, что последнюю фразу Ли сказала уже во сне. Она громко задышала и инстинктивно повернулась на бок. Губы порозовели, приоткрылись. Или она хотела, чтобы он подумал, что это было сказано во сне?
2
Проснувшись во второй половине дня, Ник решил, что опять будет гроза. Он заправил в фотоаппарат пленку с большой чувствительностью. Ник ожидал сильного похмелья, но оказалось вполне терпимо. Позавтракали и спустились с холма. Ноги были еще тяжеловаты, но сознание постепенно прояснилось.
— Ма, я снимаю, посмотри в дырочку!
Послушно она смотрела в объектив.
При таком свете он был вынужден полностью закрыть диафрагму, поставить аппарат на самую короткую выдержку. Он не любил минимальной выдержки. Он любил, чтобы на снимке оставалась хоть какая-то, хоть самая малая часть человеческого дыхания, движения. При такой выдержке снимок выходил четким и мертвым.
— Пойдем поищем место?
Ветерок водил в разные стороны ее тонкое белое платье, подбрасывал длинный подол. Она хваталась рукой за сумку. Ногти были обработаны пилочкой, покрыты лаком. Когда она успела сделать маникюр?
— Или здесь будем? — она показала острой ладошкой вниз, в направлении пляжа.
В тесноте на пляже пахло сладкой водой, бензином, корицей, женским потом и мазью от загара, пахло перезрелыми фруктами, казалось, в воздухе повсюду разбрызгано крепкое вино. Шевелящаяся человеческая плоть, неровным розово-коричневым ковром полностью застилающая пляж между двумя серыми треугольниками огромных волнорезов, напомнила один летний сюжет, снятый на овощебазе. На фотографии «лежбище» будет похоже на огромный металлический лоток, переполненный гнилыми бананами.