— Мальчик!..
Он зачем-то протянул руку к кругу, но ребенок оказался уже далеко в воде, подпрыгивал весело на своей красной подушке.
«Если она ушла купаться, — преодолевая головокружение, подумал Ник, — то где наша подстилка? Не могла она никуда уйти! Она видела эти пальцы. Она знала, что я там увижу… Она ждет где-то здесь… Вот же она!»
Ли подняла голову и приложила к уху часы. Он даже услышал их громкое тиканье. Она присела, подбирая ноги, и смотрела на него сквозь сверкающие черные стекла очков. Она разделась. Поэтому он и не заметил ее голой спины среди других голых спин. Ли сняла очки.
— Ма! — выдохнул он, падая в песок на колени прямо перед ней. — Спасибо!..
— Спасибо?
— Ты же знала, что я там увижу? Ты хотела, чтобы я не сблевал от страха…
Ли вернула очки на место.
— Прости, я не буду больше говорить гадости!
Руки его все еще дрожали. Он взял фотоаппарат.
— Можно?
Просыхающий, но еще влажный палец взвел затвор.
— Делай, что хочешь… — в ее голосе проскользнуло настоящее безразличие. — Снимай, как хочешь.
Он навел объектив, взяв в кадр только ее лицо и тянул время, не нажимал на спуск.
Щелчок затвора будто слегка ударил ее по щеке. Конечно, Ли не могла видеть, что сын фотографирует только ее лицо.
— Увидел это? — спросила она. Она легла на живот, подставляя солнечным лучам молочно белые узкие ягодицы (все-таки она успела загореть, остальное тело было значительно темнее).
— Ты имеешь в виду мертвецов? Мертвецов видел. Нужно было сказать, я бы и смотреть на них не стал. Они неприятно смотрятся.
Отступив на шаг, он снова взвел затвор. Теперь в кадр попали, кроме профиля Ли, ее плечи. Он еще чуть отступил, в кадре оказалась белая полоса, перечеркивающая лопатки.
Он отшвырнул фотоаппарат и растянулся на подстилке рядом с матерью. Он закрыл глаза и расслабился. Локтем он ощущал ее кожу, самый краешек ее тела. Часы тикали где-то слева, они лежали на сумке, рядом с часами валялся раскаленный фотоаппарат.
8
«Когда я проявлю эту пленку, когда буду печатать одну за другой эти фотографии, удастся ли мне вспомнить все то, что я пережил, когда щелкал затвор моего аппарата?»
За окном кельи опять гудела, улюлюкала вечерняя танцплощадка. Пристроившись на кровати, пододвинув к себе легкий столик, Ник наконец добрался до своего дневника. Он жевал конец авторучки и делал длинные паузы между записями. Ли отправилась в душ. Она всегда уходила под душ, когда уставала от своих мыслей.
«Сегодня я мог совершить убийство! — записал Ник. — Я не сделал этого! Почему? Я испугался, что нас поймают? Нет! Я пожалел эту желеобразную скотину? Тоже нет! У меня было очень мало времени? Это не оправдание. Воткнуть железку в глаз повара и надавить — времени не отняло бы. Тогда почему?
Этой фотографии не будет. Но будет фотография девочки Танечки, вполне достаточно, чтобы припомнить свою слабость.
На данный момент я испытываю сильные чувства к женщинам. Их четыре. Нужно помнить, что по отношению к каждой из них я должен идти до конца. В каждом случае это другая задача. С девочкой Танечкой все очень просто. Тут нужно подумать о том, спать мне с ней или нет. Нужно заставить ее как можно быстрее уехать из монастыря. Я сделал фотографию Ли… Тамара? Непонятно даже, как с ней увидеться, захочет ли она иметь со мной дело после всего, что случилось. В дом скульптора идти очень опасно. Мира? Где она теперь, Мира?
Все-таки меня затошнило, когда я увидел мертвеца на дне. Нужно быть посерьезнее. Нужно следить за собой. ( Этот пловец-ныряльщик был омерзителен, я никогда не должен так сгибаться.) Нужно помнить: вокруг убивают очень много людей, нужно помнить: мертвец — это уже не значимо, он труп, он не человек.
Нужно было мне все-таки идти на месяц поработать в морге санитаром, когда была возможность. Дурак, не пошел, через месяц вообще бы тошнить перестало. Санитары там, в морге, рядом с трупами спят, едят и трахаются, для них это нормально. Хороший опыт».
Одним движением он захлопнул дневник. Прежде чем толкнуть дверь комнаты, Ли постучала (действие не в ее привычках). Ник засунул книжечку глубоко в рюкзак.
В халатике, накинутом на голое тело, с расческой в руке (косметика окончательно смыта с лица, но краски все те же, яркие) Ли подошла и отняла у него рюкзак.