Тайное станет явным, облик души человека перенесется в его телесную оболочку и далеко не всегда он окажется сколь-либо пристойным. Обман и истина, истина и обман… Способны ли они поменяться местами? Оказывается да, но зрелище это мало того, что редкое, так еще и не для слабонервных. Словно портрет Дориана Грея решил занять место в реальности, выставив наружу все потаенные уголки души, распахнув ворота, ведущие в глубины человеческого внутреннего мира.
Теперь стоящее перед нами существо можно было назвать женщиной или вообще человеком лишь с очень большой натяжкой… Оживший экспонат кунсткамеры, участник шоу уродов, ожившая картина художника-наркомана — все это и еще немного абсолютно чуждого, что не должно было даже существовать в моем мире. FALSUM.
— Какая мерзость! — Шэрол аж позеленела при виде подобной "красоты".
— Всего лишь ее душа, воплощенная в материальную оболочку. Не более того, но и не менее… Малоприятное зрелище, согласен, но стоит хоть раз в жизни увидеть подобное, чтобы ни в коем случае не допускать того же самого внутри себя. Ну а теперь пусть она увидит свое истинное отражение, — щелчок пальцами и воздух перед преображенной символом FALSUM уплотняется, спрессовывается в более плотное образование. Секунда и в возникшем из воздуха зеркале она может увидеть свое новое, как нельзя более соответствующее внутреннему миру, лицо. — Смотри, смотри на себя и пусть это впечатление преследует тебя всю оставшуюся жизнь… Никакие пластические операции, никакая магия преображений не изгонят из твоей памяти нынешние события. Смотри и помни!
Ответом был лишь стон, но он не нес в себе угрозы, в нем было лишь непреходящее отчаяние, крушение всех надежд и стремлений. Она сломалась, теперь это был только выжженный шлак, пригоршня невесомой золы, которую оставалось только развеять по ветру. Мешало этому только присутствие мощнейшей защиты, подаренной Лордами своим прихвостням… Впрочем, нет таких преград, которые невозможно было бы преодолеть или обойти. Тем более я уже понял, что именно может послужить завершающим. смертельным ударом.
— VEHEMENS. Боевое безумие верных Тьме направит гнев на осмелившихся предстать в облике ее адептов, — черная, сливающаяся с цветом ночи конструкция на один лишь мелькнула перед глазами и втянулась внутрь намеченной жертвы. — Это мой первый и последний подарок тебе, предавшей собственный мир.
Подарок… Слова не совсем точно способны передать тот смысл, что я постарался вложить в произнесенную фразу. Единственным достойным подарком предателю послужит смерть, а высший пилотаж в данном случае — смерть предателя от собственной руки. Понимающему человеку достаточно было посмотреть на бьющееся в корчах тело, чтобы осознать суть происходящего. Мозг жертвы разрывали на части кошмарные видения, навеянные магией VEHEMENS.
— Ты думаешь, твое заклятие сможет ее уничтожить? — злобно проронила Шэрол, держа в руке один из своих амулетов, несомненно заряженным каким-то смертоносным заклятием. — А то я могу и помочь.
— Бесполезно. Она защищена от всех внешних воздействий как физического, так и оккультного плана. По крайней мере, ни твоих, ни моих сил недостаточно, чтобы пробить защиту, установленную Лордами. Мы можем искалечить ее, на долгий срок привести в бессознательное состояние, но не уничтожить, она должна сама это сделать.
Удивление, отразившееся на личике Шэрол, представляло собой квинтэссенцию этой эмоции.
— Сейчас ее разум терзают сонмы кошмаров и фантасмагорий, что являются воплощением самой Тьмы внутри человеческого подсознания. Добавь к этому недавний шок от потери собственного облика и получим как нельзя более благоприятную для суицида картину.
Бьющееся в припадке тело под нашими ногами целенаправленно шарило вокруг себя правой рукой, делая хватающие движения, но ничего не находя. Легкое касание ирреальности, почти неощутимое воздействие и в ее руке материализовался короткий кинжал, рукоятка которого была увенчана изображением головы человека с ничего не выражающей маской вместо лица. Рука вцепилась в кинжал, подобно утопающему, хватающемуся за брошенный с проходящего мимо корабля спасательный круг. Вот только для нее спасением казалась смерть…
— Смерть. Смерть… Избавься от мучений, освободи себя от Тьмы, терзающей разум… Бей!
Кинжал медленно поднялся, державшая его рука дрожала, но вдруг дрожь прекратилась и лезвие вонзилось в грудь. Раз, другой, третий. Лишь после восьмого удара смерть наконец пришла к той, что так любила наслаждаться моральным уничтожением других.