- Никто не выскочил, - покачал головой Тедар, которому, вообще-то, было все равно. - А с чего огонь вспыхнул? Светильник кто не затушил или подожгли?
В толпе поднялся гул, все переглядывались и перешептывались, кто-то громко объявил, что точно поджог, а старуха вдруг подскочила к Тедару и ухватила его за ворот:
- Ты мне, сынок, скажешь, что разум мой одряхлел, да я и сама знаю... Только я тебе скажу...
- Ну? - с любопытством наклонился к ней Тедар.
- Подожгли их, только... не люди... - зашептала старуха. - Мне ночью не спалось, я видела...
- Если не люди, то кто?
- Может, духи... Может, род проклятый наслал, да забудется имя его... А только я видела - оттуда, - она ткнула высохшим пальцем в небо. - огонь пришел... Его туча принесла, огромная, черная-черная... А ночь-то звездная была, ни единого облачка...
Тедар выразительно посмотрел на старуху, но она повторила:
- С неба огонь пришел! Я видела, всеми внуками клянусь и их внуками тоже!
- Может, живой огонь? - предположил кто-то из стоявших поблизости. - Говорят, бывает так, что и грозы нет, и туч нет, а живой огонь в клубок свернется и летает. Может и в дом залететь...
- Да не огонь был живой, а туча живая, она... - начала было старуха, но тут один из укротителей огня, ковырявшийся в остатках дома, издал громкий вопль удивления, и все кинулись к нему.
Среди руин лицом вниз лежал человек - весь в ожогах, с опаленными волосами и в превратившейся в обугленные лохмотья одежде, - но живой, дышащий. Водонос увидел его, поднимая вместе с товарищами очередную рухнувшую каменную плиту, которая каким-то чудом не раздавила его, а наоборот - прикрыла от огня.
Тедар деловито ощупал человека, обнаружил, что у него сломана одна рука, и осторожно перевернул на спину.
- Диан! - всплеснула руками безумная старуха, вглядевшись в изуродованное ожогами лицо. - Сын хозяйский! Диан, мальчик, очнись!
- Да он, может, еще пол-оборота не очнется, - буркнул Тедар. - Если очнется вообще. А еще кого-нибудь нашли?
- Кости, - дружно ответили водоносы. - Вон, в кучу собираем, чтоб хоть земле предать можно было.
Диана отнесли подальше от руин и осторожно уложили на старухин плащ, который она торопливо сняла и расстелила на траве, рядом с кучкой обугленных костей. Тедар и другие укротители огня продолжили раскапывать обломки, в надежде найти что-нибудь более ценное, а старуха принялась хлопотать над парнем:
- Слышишь меня?.. Видишь?.. Нет? Ну и хорошо... ну и этого тогда не видишь, - старуха посмотрела на кости, потом снова на Диана. - О-ох, мальчик мой, и за что ж всем вам такое... Воды принесите! - прикрикнула она на стоящих вокруг горожан. - Чего уставились?
- Да мы бы тоже... помочь, - неуверенно предложил чернобородый сосед. - Не стервятники ведь...
- Хорошо. Тогда сиди вот с ним. У меня снадобья дома есть, принесу сейчас, - и старуха, охая и покряхтывая, с удивительной для ее возраста резвостью убежала прочь.
Где-то на вершине огромной и острой, как игла, скалы сидели Имна и девушка с лицом, похожим на каменную маску, и играли в ноди, выбрасывая битые игральные кости в пропасть, где их ловили горные орлы, принимая за пищу. Здесь, наверху, царил страшный холод, и у Имны покрылись инеем брови и ресницы. Каменная маска, задумчиво постукивая костяшкой по доске, изучила расклад и сделала ход.
- Жульничаешь! - возмутилась Имна.
- Нет, не жульничаю, - спокойно ответила та.
- Нет, жульничаешь! У тебя была виноградная гроздь, я видела, а ты ходишь всадником!
- Всадник бьет любую кость, - девушка приподняла одну бровь. - Разве не так?
- Так! Но им можно ходить, только если бить больше нечем, а у тебя была гроздь!
- Не было, - она показала свои костяшки: там были одни всадники.
- Она жульничает, она их сама нарисовала!.. И вообще ее уже нет, она разлетелась на кусочки... - хотел поддержать сестру Диан, но девушка с тусклыми глазами легонько подула на него, и он полетел вниз, в пропасть.
Кошка прыгнула на кухонный стол и опрокинула один из флаконов, который еле-еле успела поймать подскочившая старуха. Она цыкнула на кошку и вернулась обратно к очагу, в котором кипятила с целебными травами тряпки для повязок. Горшок с темно-серой, явственно пахнущей прелой древесиной мазью от ожогов остывал на подоконнике.
Внуки, жизнью которых она клялась, пытаясь объяснить водоносу, что произошло той ночью, давно выросли и покинули старуху, как до этого покинули дети, а еще раньше - законный супруг, который ушел жить к любовнице на другой конец города, да там и лишился Внутренней вселенной от пьянства и обжорства много оборотов назад. Старуха, которую звали Мерьо, не роптала - такова жизнь, такова воля Эве. Она зарабатывала себе на жизнь, принимая роды у горожанок, а также снабжая тех же горожанок средствами от бесплодия и красками для лица и волос. Держала в доме целый выводок кошек и чувствовала себя вполне довольной жизнью. В общем, Мерьо была самой обычной старухой, ворчливой, сердобольной и суеверной.