Топот и перешедшее в крики шипение за стеной разбудили Кальенту. Она приподнялась на локте и прислушалась, хотя ничего нового узнать не надеялась. Тинтес выяснял отношения с дочерью ежедневно и еженощно...
- Пошел отсюда! - снова раздался за стеной голос Алиты. - Руки убери! Убери, а то плохо будет!
Опять топот и возня, а потом голос Тинтеса, чуть дрогнувший:
- Я ведь тебе отец...
- А я спорю, что ли? - и хохот, от которого у Кальенты мурашки бежали по спине. - Ну честное слово, это смешно... Ты уж извини... Да отвяжись от меня!
Дальше пошла такая площадная брань, что Кальента заткнула уши. Правда, любопытство быстро пересилило благовоспитанность, и она снова приникла к стене.
- Не приходи сюда больше... - Алита шипела, как та длинная серебристая змея, которую сестры когда-то в детстве потревожили под крыльцом. - Никогда... Забудь о том, что я твоя дочь... Забудь о моем существовании... Не приходи сюда!
- Так выметайся из моего дома! Я принесу дары Зарид и буду считать, что ты умерла!
- Не-ет... Я хочу быть здесь... Выметайся, старик!
Что-то с грохотом упало на пол, потом лестница, ведущая на первый этаж, заскрипела под тяжелыми шагами Тинтеса. Кальента взбила подушку и перевернула ее прохладной стороной кверху, но не успела она закрыть глаза, как дверь распахнулась и в комнату вошла закутанная в темно-зеленую толстую шаль Алита:
- Эй! Сестричка!
Из-под шали свисали обрывки ночной рубашки, а на руках и лице девушки темнели синяки. Кальента молча зажгла светильник, чтобы разглядеть все в подробностях.
- У тебя лед есть?
Кальента протянула ей стакан с водой, Алита сунула туда палец, нашла полурастаявшие льдинки и стала деловито обкладывать ими свои кровоподтеки:
- Глаз мне подбил, старый хрыч...
- И поделом, - не удержавшись, буркнула Кальента.
- Завидуешь, косая? - Алита запрокинула голову, прикрыла опухший глаз и осторожно приложила к нему льдинку. - Ай!..
- Раньше отец никогда никого не бил... - Кальента, щурясь от света, выбралась из-под одеяла.
Сестры были разительно не похожи друг на друга и внешне, и внутренне. Темноволосая, с матово-бледной кожей и раскосыми глазами Кальента занималась исключительно домашней работой и рукоделием, а чуть что - вспыхивала до ушей. Дядя и тетя, ставшие ей приемными родителями с тех пор, как исчез отец, уже подыскивали сваху - пусть Кальента и не была особенно хороша собой, такую тихую и покладистую девушку взял бы в жены кто угодно. Алита гуляла сама по себе и часто пропадала по ночам в окраинных трактирах, кабаках и прочих сомнительных заведениях, являясь уже под утро - нечесаная, с темными кругами под глазами и в застегнутой впопыхах одежде, но все такая же ослепительно красивая. Мать уже давно не разговаривала с ней, только плакала ночами в подушку, когда слышала скрип двери и крадущиеся шаги по лестнице. Тинтес, потеряв надежду образумить дочь словами, перешел к действиям, а однажды просто не пустил ее на порог после очередной отлучки, но Алита выждала, пока он ляжет спать, а потом пробралась в дом через окно. И утром как ни в чем не бывало сидела за столом на своем месте. Кальенте было жаль всех - и Тинтеса, и добрую, ласковую тетю Сию, и непутевую сестру...
- Ты добрая девочка... - заметив, что Кальента хмурится, пробормотала Алита. - Ты славная девочка... Ой, как же мне все это надоело...
- Так прекрати... все это, - пожала плечами Кальента.
Алита приподняла одну бровь и вдруг засмеялась. Кальента решила, что ее не так поняли:
- Перестань ходить по ночам во... во всякие места. Покайся перед Эве и перед отцом с матерью. Мы можем возжечь благовония, я завтра пойду в храм на утреннюю молитву - хочешь со мной?
- Нет, - с трудом сдерживая смех, ответила Алита. - Пойду-ка я к себе, Льента. Надеюсь, старик уже утихомирился...
- Не называй так отца! - возмущенно топнула ногой Кальента.
- А разве он не старик? - Алита пристально посмотрела на нее. - Не прекословь мне, сестричка. Ясно?
Серьезное, даже угрожающее выражение ее лица плохо сочеталось с внушительным синяком под глазом, но Кальенте не было смешно.
«Что творится в ее Внутренней вселенной?..» - подумала она. - «О Эве, как же я ее... боюсь». Она впервые призналась себе в этом и почувствовала, как заколотилось сердце.
- Ты славная девочка, - задумчиво повторила Алита, потрепала сестру по голове и вышла. Хлопнула дверь, сквозняк погасил светильник.
Кальента вдруг поняла, что уже давно дрожит от холода, и залезла в постель.
«Она моя младшая сестра... Просто моя бесстыжая младшая сестра... Я даже выше ее ростом...» - Кальента прижала к груди подушку. - «Она тонкая, как соломинка... Что она может сделать?.. У нее дар... пугать... За него она впустила демонов в свою Внутреннюю вселенную... Отец бьет ее... Но даже он... даже он очень ее боится...»