- Если это кому-то и известно, то только той девушке... Она действительно твоя сестра?
- Сейчас мне кажется, что нет... - Кальента поежилась. - Что-то вселилось в нее...
Раздался грохот, похожий на оглушительный удар грома. Кальента посмотрела в дверной проем и увидела, что крыша дома Элион Карсилотанесте полыхает, как будто ее в мгновение ока подожгли со всех сторон.
- Это уже было... - пробормотал Диан и взобрался на козлы. - Это все уже было... Залезай!
Кальента послушно нырнула в глубь повозки - ее дощатое дно было засыпано каким-то мусором, соломой и зернами, больно впивавшимися в ладони и колени. Диан несколько раз изо всех сил хлестнул по костлявым спинам встававших от страха на дыбы лошадей, и они вылетели на улицу, сломав оставшуюся на запоре часть ворот. Внутри повозки, под натянутой на деревянный каркас плотной и грубой тканью было темно и почти уютно. Кальента крепко держалась за бортик и шептала единственную молитву, которую смогла сейчас вспомнить целиком - молитву Зарид о спокойствии:
- Как мир ждет нас там, в темноте, так и пусть снизойдет он в стены эти, в глубины этих Внутренних вселенных...
Повозка дернулась и остановилась, затем проехала еще несколько шагов и внезапно накренилась так, что чуть не завалилась на бок. Отблески огня проникали сквозь прорехи в крыше и оранжевыми полосками разрезали темноту. Снаружи Кальента с облегчением услышала знакомые, живые голоса, их заглушал шум ветра, и отчетливо было слышно только Алиту - она отчаянно ругалась самыми непотребными словами. Кальента боялась посмотреть, что там происходит, но явственно представляла себе, как ее сестра сгоняет всех к повозке, как пастушья собака свое стадо, одержимая желанием спасти их от и во имя неизвестно чего...
Кто-то влез в повозку с другой стороны, подполз к Кальенте и ойкнул, дотронувшись до ее ноги. Это был старший мальчишка.
- Что там творится? - шепотом спросила Кальента.
Вместо того, чтобы ответить, Герирон уткнулся лицом в ее плечо. Его била дрожь.
Снаружи раздался чей-то возглас: «Беги!», треск и грохот - и почти сразу же истошно завопили несколько голосов. Занавеска позади сиденья погонщика отодвинулась, Диан швырнул внутрь повозки отчаянно сопротивлявшуюся Элион и хлестнул лошадей:
- Держите ее!!!
Кальента и Герирон послушно ухватили женщину за руки и за ноги, прижимая к деревянному днищу повозки. Кальента почувствовала, как что-то невидимое ударило ее по щеке, потом закружилась голова и потемнело в глазах, а повозка снова накренилась.
- Мама, не надо... - прошептал Герирон. - Мама...
Элион еще раз попыталась освободиться и затихла, содрогаясь от рыданий.
Колеса уже стучали по булыжникам мостовой, повозка подскакивала на ухабах.
- Диан, где маленький мальчик?.. - растерянно спросила Кальента и проглотила комок в горле. - Где... где Алита?!
- Ты все время... молишься... Зарид... - еле слышно прошелестела Элион. - Помолись... за них... тоже...
По узкой, залитой осенним солнцем улице старого южного города шли двое. Кое-кто из прохожих оборачивался им вслед, а несдержанная молодежь даже прыскала в кулак - уж слишком забавно смотрелись вместе высокий, серьезный и даже мрачный на вид мужчина с красивой, начинающей седеть шевелюрой, и его маленький, толстенький и лысенький спутник, который возбужденно что-то тараторил и даже подпрыгивал от избытка чувств.
- Хватит болтать... - недовольно пробурчал высокий, которому уже стало не по себе от такого внимания окружающих к его скромной персоне. - Посмотрю и скажу...
- Это настоящее! - не унимался второй. - Ну не может быть никаких сомнений! Эй, ты меня слушаешь?.. Ну что ты такой угрюмый, порадовался бы! Эх, и зачем я только тебя позвал, одно расстройство...
- Я пойду, хорошо? У меня дел много...
- Нет-нет-нет! - толстячок вцепился в рукав своего собеседника, боясь, что тот действительно развернется и уйдет. - Извини!.. Вот увидишь - сразу меня поймешь!.. Ничему-то ты не веришь, я тоже, впрочем, не верил, я человек серьезный, ученый. Но это...
И снова зажужжал, как назойливая муха, которую никак не удается прихлопнуть. Высокий красноречиво закатил глаза и ускорил шаг.
Наконец они остановились у входной двери приземистого каменного дома. Из стоявшей возле крыльца будки высунула морду огромная пегая собака - явно потомок страшных боевых псов, которых разводили дикари. Она лениво тявкнула, удостоверилась, что ее миска пуста, и спряталась обратно, вызвав на угрюмом лице высокого мужчины кривую ухмылку. Толстячок достал из кармана связку ключей и стал торопливо отпирать многочисленные замки, ругаясь и притоптывая ногой от нетерпения:
- Сейчас сам увидишь!.. Заело, будь он трижды неладен!.. Сейчас-сейчас...