Шанс есть всегда, но важнее другое – сумеем ли мы им воспользоваться, поняв его умом и прочувствовав интуитивно? Готовы ли мы к действию в любой неблагоприятной обстановке? Готовы ли мы к мысли, не ограниченной мелкими житейскими трусливыми мотивами? Готовы ли мы к достижению целей, достойных Вечности и благодарной памяти потомков?
Когда погребают эпоху, Надгробный псалом не звучит, Крапиве, чертополоху Украсить ее предстоит. И только могильщики лихо Работают, дело не ждет! И тихо, так, Господи, тихо, Что слышно, как время идет.[12]***
И приходит пора действовать, опережая лукавое время, – время действия в Вечности.
Крепкий орешек?
Стратегическое управление – это решение задач типа «крепкий орешек». Словом, все то, что вобрала в себя фраза президента страны: «Мы стоим перед лицом серьезных проблем и угроз. И нужно быть умным и сильным, чтобы выжить в ожесточенной конкурентной борьбе в мире». Действительно, и умным, и сильным. Именно в такой последовательности. Ведь если сила-то есть, то ум факультативен.
Есть один примечательный фрагмент в недавнем президентском послании. Чем-то он напоминает эпизод из фильма «Робот-полицейский», когда, видя разграбление и зверское избиение сотрудников супермаркета подростками, герой, повинуясь своей изувеченной операционной программе, грозит пальчиком этим разгулявшимся не в меру «детишкам» и приговаривает: «Ах, нехорошо!» Президент говорит о монополизме: «… увеличивается перераспределение ресурсов в пользу монопольного сектора, а его удельный вес в российской экономике нарастает. При этом высокой эффективности этот монопольный сектор не показывает. …Монополисты душат конкурентный сектор нашей экономики». Заявление дорогого стоит! Как, впрочем, и вывод: «Правительство должно за этим следить более строго».
Признав монополизм проблемой стратегического ранга, надо отчетливо понимать существо этого действительно фундаментального сюжета. Первопричины монополизма лежат не в поверхностных факторах наподобие бюрократизма, головотяпства, краснобайства или повышения цен. Это – следствия. Все намного глубже. Монополизм является порождением индустриального технологического уклада, который по своей природе безразличен к экологии, затратам, к человеку. К 70-80-м годам прошлого столетия индустриализм во всем развитом мире вступил в фазу своего исторического угасания, которое может тянуться полвека-век. Выход из этого кризиса допускает веер вариантов – от рывка вперед, к новому передовому технологическому укладу, до затяжной стагнации и коллапса. Мы, как страна, как нация, на рубеже 1980-90-х годов не смогли «подстелить соломку», когда из множества возможных вариантов выруливания из опаснейшего витка нашей истории выбрали один из самых размашистых, безответственных, безоглядных, невежественных и узкокорыстных.
Между тем в 1990-е годы кто-то осуществил ошеломительно успешные экономические проекты. Чаще торгово-финансовые, нежели производственные. Этот кто-то сумел за этот срок вывезти из страны 300-500 миллиардов долларов, инвестировав их в экономики других стран и существенно обескровив «страну базирования». И речь здесь не о тех джентльменах удачи, которые воспользовались конъюнктурой «дикого поля», не о «золоте партии» и не о новых буржуа, сделавших свое «новорусское экономическое чудо». Некая очень серьезная, высокоэнергичная социально-экономическая сила осуществляла проекты в особо крупных размерах. Имена, пароли, явки лиц, так или иначе управляющих этой силой, конечно, изменились, но осталась неизменной экономическая основа ее могущества – монополизм.
Многие идеи реформ, их последовательность, характер в эти годы диктовались не общественным осознанием разразившейся национальной катастрофы, а стремлением монополистических кругов обновить формы своего господства, перегруппировать свои силы, глобализироваться и укрепить свою ресурсную базу даже ценой дальнейшей деградации совокупного ресурсного потенциала страны. Монополизм советского типа смутировал. Ему на смену пришли новые механизмы монопольного господства над рынком, потребителем, государством, в конечном счете, над населением страны. Резко возросшая роль виртуальных и избирательных манипулятивных технологий позволила обеспечить довольно широкую популярность тупиковым для страны экономическим стратегиям и направить недовольство общества на ложные мишени. Даже антимонопольная политика и та выродилась во многих случаях в борьбу с укреплением конкурентоспособности российских корпораций, прежде всего машиностроительного комплекса, и подрыв законных монопольных прав самого государства, например, в денежной сфере.